19-20 ноября 1942 года советские войска осуществили прорыв на обоих флангах, на Дону и южнее Сталинграда, и начали охват немецких армий. Немецкое командование не ожидало такого масштабного наступления, и все попытки противника помешать окружению оказались запоздалыми и слабыми.

Замысел операции

Замысел наступательной операции в районе Сталинграда обсуждался в Ставке Верховного Главнокомандования уже в первой половине сентября 1942 года. «В это время, - пишет маршал А. М. Василевский, - у нас заканчивались формирование и подготовка стратегических резервов, в значительной части состоявших танковых и механизированных частей и соединений, вооруженных в большинстве своем средними и тяжелыми танками; были созданы запасы другой боевой техники и боеприпасов. Всё это позволяло Ставке уже в сентябре 1942 г. сделать вывод о возможности и целесообразности нанесения решительного удара по врагу в ближайшее же время… При обсуждении этих вопросов в Ставке, в котором принимали участие генерал Г. К. Жуков и я, было обусловлено, что намечаемое контрнаступление должно включать в себя две основные оперативные задачи: одну - по окружению и изоляции действующей непосредственно в районе города основной группировки немецких войск и другую - по уничтожению этой группировки».

После войны у Сталинградской наступательной операции, как у любой победы, появилось много отцов. Н. Хрущев утверждал, что вместе с командующим Сталинградским фронтом А. И. Еременко представил в Ставку в конце сентября план будущего контрнаступления. Сам Еременко рассказал в мемуарах, что он выдвинул идею о сталинградских контрударах прямо в день своего назначения командующим фронтом. Можно сказать, что во второй половине сентября идея контрнаступления носилась в воздухе. Адмирал флота Н. Г. Кузнецов указал настоящего автора, который взял на себя ответственность за реализацию плана: «Нужно прямо сказать, что при огромном, а иногда и решающем значении роли полководцев, проводивших планы операции в жизнь, зарождение идеи в Ставке и воля Верховного Главнокомандующего определили успех сражения».

План контрнаступления, получивший условное название «Уран», отличался смелость замысла. Наступление Юго-Западного. Донского и Сталинградского фронтов должно было развернуться на территории площадью в 400 кв. км. Войска, совершающие маневр по окружению противника, должны были с боями преодолеть расстояние до 120 - 140 км с севера и до 100 км - с юга. Планировали создать два фронта окружения вражеской группировки - внутренний и внешний.

«Направления ударов русских, - пишет немецкий генерал и военный историк Курт Типпельскирх, - определялись самим начертанием линии фронта: левый фланг немецкой группировки тянулся почти на 300 км от Сталинграда до излучины Дона в районе Новой Калитвы, а короткий правый фланг, где располагались особенно слабые силы, начинался у Сталинграда и терялся в калмыцкой степи».

На сталинградском направлении сконцентрировали большие силы. Юго-Западный фронт был усилен: двумя танковыми (1-м и 26-м) и одним кавалерийским (8-м) корпусами, а также рядом танковых и артиллерийских соединений и частей. Сталинградский фронт был усилен 4-м механизированным и 4-м кавалерийским корпусами, тремя механизированными и тремя танковыми бригадами. Донской фронт получил на усиление три стрелковые дивизии. Всего за сравнительно короткий срок (с 1 октября по 18 ноября) из резерва Ставки на усиление фронтов сталинградского направления было переброшено четыре танковых, два механизированных и два кавалерийских корпуса, 17 отдельных танковых бригад и полков, 10 стрелковых дивизий и 6 бригад, 230 артиллерийских и минометных полков. Советские войска имели в своем составе около 1135 тыс. человек, около 15 тыс. орудий и минометов, свыше 1,5 тыс. танков и самоходных артиллерийских орудий. Состав ВВС фронтов был доведен до 25 авиационных дивизий, имевших свыше 1,9 тыс. боевых самолетов. Общее количество расчетных дивизий в трех фронтах доходило до 75. Однако эта мощная группировка советских войск имела особенность - около 60% личного состава войск было молодое пополнение, не имевшее еще боевого опыта.

В результате массирования сил и средств на направлениях главных ударов Юго-Западного и Сталинградского фронтов было создано значительное превосходство советских войск над противником: в людях - в 2-2,5 раза, артиллерии и танках - в 4-5 раз и более. Решающая роль в нанесении ударов отводилась 4 танковым и 2 механизированным корпусам.

Немецкая зенитная батарея, захваченная бойцами советской 21-й армии под Сталинградом

В начале ноября в район Сталинграда вновь прибыли генерал армии Г. К. Жуков, генерал-полковник А. М. Василевский, генерал-полковник артиллерии Н. Н. Воронов и другие представители Ставки. Они должны были совместно с командованием фронтов и армий провести непосредственно на местности подготовительную работу по осуществлению плана «Уран». 3 ноября Жуков провел итоговое совещание в войсках 5-й танковой армии Юго-Западного фронта. Помимо командования фронта и армии, в нем участвовали командиры корпусов и дивизий, войска которых предназначались для наступления на направлении главного удара. 4 ноября такое же совещание проходило в 21-й армии Юго-Западного фронта с участием командующего Донским фронтом. 9 и 10 ноября совещания проводились с командующими армиями, командирами соединений и командованием Сталинградского фронта.

На северном участке 5-я танковая и 21-я армии Юго-Западного фронта под началом Н. Ф. Ватутина, наносившие главный удар, должны были наступать с плацдарма юго-западнее Серафимовича и из района Клетской, должны были прорвать оборону 3-й румынской армии и развивать наступление на юго-восток в общем направлении на Калач. Войска Донского фронта под командованием К. К. Рокоссовского - часть 65-й (бывшей 4-й танковой) и 24-й армий - наносили вспомогательные удары в общем направлении на хутор Вертячий с целью окружения сил противника в малой излучине Дона и отсечения их от главной немецкой группировки в районе Сталинграда. Перед ударной группировкой Сталинградского фронта под началом А. И. Ерёменко (51-я, 57-я и 64-я армии) ставилась задача развертывания наступления из района озер Сарпа, Цаца, Барманцак в северо-западном направлении для соединения с войсками Юго-Западного фронта.

Поддержку наступающих войск обеспечивали: на Юго-Западном фронте - 2-я и 17-я воздушные армии, на Сталинградском - 8-я воздушная армия, на Донском - 16-я воздушная армия. Сталин придавал авиаподготовке операции особое значение. 12 ноября Верховный передал Жукову, что если авиаподготовка операции на Сталинградском и Юго-Западном фронтах неудовлетворительная, то операция кончится провалом. Опыт войны показывает, отмечал он, что успех операции зависит от превосходства в воздухе. Советская авиация должна выполнить три задачи: 1) сосредоточить свои действия в районе наступления ударных частей, подавить авиацию немцев и прочно прикрыть свои войска; 2) пробить дорогу наступающим частям путем систематической бомбежки стоящих против них немецких войск; 3) преследовать отступающие войска противника путем систематической бомбежки и штурмовых действий, чтобы окончательно расстроить их и не дать им закрепиться на ближайших рубежах обороны. Большое внимание было уделено усилению воздушных армий фронтов. В ноябре из резерва Ставки в состав 17-й воздушной армии прибыл 1-й смешанный авиационный корпус, в состав 8-й воздушной армии - 2-й смешанный авиационный корпус. Было решено также использовать в ходе контрнаступления крупные силы авиации дальнего действия.

Ударные группировки советских войск, сосредоточенные севернее и южнее Сталинграда, должны были разгромить фланги сталинградской группировки врага и охватывающим движением замкнуть вокруг неё кольцо окружение в районе Советский, Калач. После уничтожения сталинградской группировки противника, наши войска должны были развить успех к Ростову, разбить немецкие войска на Северном Кавказе, развернуть наступление в Донбасс, на курском, брянском, харьковском направлениях.

Советскому командованию, широко применившему методы маскировки и дезинформации, на этот раз удалось ввести противника в заблуждение относительно места, времени удара и сил, которыми предполагалось его нанести, Так, только для того чтобы обмануть немецкую авиаразведку, в различных местах через Дон построили 17 мостов, но лишь 5 из них предполагалось реально использовать. Как уже ранее отмечалось, противник не ждал масштабного наступления русских в районе Сталинграда. Наибольшую угрозу видели против группы армий «Центр». Верховное командование сухопутных войск (ОКХ) обсуждала возможность зимнего наступления русских войск против ржевского выступа; также вероятность наступление русских против северного фланга группы армий «Б» с выходом к Ростову и Азовскому морю. Командование 6-й армии и группы армий «Б» отслеживало концентрацию советских сил на плацдармах у Клетской и Серафимовича, прогнозировало скорое наступление противника в своей полосе, но недооценивало его масштабы. Так, несмотря на донесения о подготовке русских к наступлению, ОКХ приказало продолжать наступление для захвата Сталинграда вопреки возражениям командующего 6-й армией. Большинство штабных генералов сходились во мнении, что у русских нет сил для нанесения достаточно мощных ударов, что противник обескровлен боями в Сталинграде, и в этом они очень крупно просчитались.

Колонна румынских солдат, захваченных под Сталинградом, движется мимо грузовика с красноармейцами

Таким образом, если даже командование противника под Сталинградом осенью 1942 г. стало замечать признаки готовящегося наступления советских войск, то ни о масштабах его, ни о времени, ни о составе ударных группировок, ни о направлении главных ударов оно не имело ясного представления. Находящееся далеко от фронта верховное командование немецких войск оказалось еще менее способным правильно оценить истинные размеры опасности, угрожавшей его сталинградской группировке.

Генерал-полковник Иодль, начальник штаба оперативного руководства ОКВ (Верховное главнокомандование вермахта), впоследствии признал полную неожиданность советского наступления для верховного командования: «Мы полностью просмотрели сосредоточение крупных русских сил на фланге 6-й армии (на Дону). Мы абсолютно не имели представления о силе русских войск в этом районе. Раньше здесь ничего не было, и внезапно был нанесен удар большой силы, имевший решающее значение». Фактор внезапности стал важным преимуществом Красной Армии.

Делая ставку на взятие Сталинграда во что бы то ни стало и, назначая все новые и новые сроки для этого, верховное командование, израсходовало в этих попытках свои резервы, практически лишилось возможности радикально упрочить положение своих войск на южном стратегическом фланге. В середине ноября противник имел на сталинградском направлении в качестве оперативных резервов всего шесть дивизий, которые были разбросаны на широком фронте. Командование группы армий «Б» стало выводить некоторые дивизии в резерв, планировало перегруппировать войска 6-й и 4-й танковой армий, чтобы создать более глубокое оперативное построение и укрепить фланги своей группировки. В резерв были выведены и подчинены 48-му танковому корпусу 22-я немецкая танковая дивизия в районе Перелазовского и 1-я румынская танковая дивизия - за 3-й румынской армией на рубеже р. Чир в районе Чернышевская. Южнее Сталинграда в район восточнее Котельниково еще в начале октября была переброшена 4-я румынская армия (первоначально её дивизии входили в состав немецкой 4-й танковой армии) с целью укрепить правый фланг сталинградской группировки. Но эти меры были запоздалыми и недостаточными, чтобы изменить ситуацию коренным образом.

Прорыв вражеской обороны

19 ноября. 19 ноября 1942 г. перешли в наступление войска Юго-Западного и правого крыла Донского фронтов. Прорыв обороны противника производился одновременно на нескольких участках. Погода была туманная, нелетная. Поэтому пришлось отказаться от применения авиации. В 7 часов 30 минут залпом реактивных установок - «катюш» - началась артиллерийская подготовка. 3500 орудий и минометов громили оборону врага. Один час велся огонь на разрушение и двадцать минут - на подавление. Артподготовка нанесла большой урон врагу.

В 8 часов 50 минут стрелковые дивизии 5-й танковой армии П. Л. Романенко и 21-й армии И. М. Чистякова вместе с танками непосредственной поддержки пехоты пошли в атаку. В первом эшелоне 5-й танковой армии находились 14-я и 47-я гвардейские, 119-я и 124-я стрелковые дивизии. Несмотря на мощную артиллерийскую подготовку, сначала румыны упорно сопротивлялись. Оставшиеся неподавленными огневые точки врага серьёзно замедляли движение наших войск. К 12 часам, преодолев первую позицию главной полосы обороны противника, советские дивизии продвинулись всего на 2 - 3 км. Тогда командующий армией решил ввести в бой эшелон развития успеха - 1-й и 26-й танковые корпуса. Оборона противника все еще не была прорвана, и брешь для вхождения в прорыв подвижных соединений отсутствовала. Танковые соединения обогнали пехоту и мощным ударом прорвали оборону врага. Румынские войска побежали, стали сдаваться в плен. Сходу был преодолен тыловой рубеж противника.

Таким образом, подвижная группа 5-й танковой армии - 1-й и 26-й танковые корпуса - к середине первого дня наступления завершила прорыв тактической обороны противника и развивали дальнейшие действия в оперативной глубине, прокладывая путь пехоте. В образовавшуюся брешь (16 км по фронту и в глубину) во вторую половину дня был введен 8-й кавалерийский корпус.

Артиллеристы - гвардейцы осматривают захваченные немецкие 150-мм шестиствольные реактивные минометы «Небельверфер» 41 (15 cm Nebelwerfer 41) на Сталинградском фронте

Советский легкий танк Т-70 с десантом на броне на Сталинградском фронте

Советские солдаты у танка Т-26 на окраине освобожденной станицы под Сталинградом

Противник оказывал сопротивление, вводя в бой оперативные резервы. 1-я румынская танковая дивизия (она располагала только легкими чехословацкими и французскими трофейными танками) из района Перелазовский была выдвинута на фронт, на помощь своим пехотным дивизиям. Кроме того, вражеское командование направило в район Пронина, Усть-Медведецкого, Нижне-Фомихинского 7-ю кавалерийскую, 1-ю моторизованную и 15-ю пехотную дивизии, чем временно задержало продвижение здесь советских частей. Упорное сопротивление противника перед фронтом 14-й гвардейской стрелковой дивизии создавало угрозу правому флангу 5-й танковой армии и задерживало продвижение левого фланга 1-й гвардейской армии.

21-я армия, наступала из района Клетской на фронте 14 км. В первом эшелоне армии наступали 96-я, 63-я, 293-я и 76-я стрелковые дивизии. Противник и здесь оказывал упорное сопротивление: 96-я и 63-я стрелковые дивизии продвигались медленно. Более успешно действовали на направлении главного удара 293-я и 76-я стрелковые дивизии. Командующий 21-й армией Чистяков также использовал для завершения прорыва вражеской обороны свои подвижные соединения. В атаку была брошена подвижная группа в составе 4-го танкового и 3-го гвардейского кавалерийского корпусов.

4-й танковый корпус под командованием генерал-майора танковых войск А. Г. Кравченко двигался в двух эшелонах, по двум маршрутам и задачу по прорыву вражеской обороны решил. Правая колонна 4-го танкового корпуса в составе 69-й и 45-й танковых бригад в ночь на 20 ноября вышла в район совхоз «Первомайский», Манойлин и прорвалась на 30-35 км. Левая колонна корпуса в составе 102-й танковой и 4-й мотострелковой бригад к исходу 19 ноября, продвинувшись на глубину 10-12 км, вышла в район Захарова, Власова, где встретила упорное сопротивление противника.

3-й гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерал-майора И. А. Плиева, ведя бои с отходящим противником, продвигался в направлении Верхне-Бузиновка, Евлампиевский, Большенабатовский. В своих воспоминаниях бывший комиссар 3-го кавалерийского корпуса гвардии полковник Д. С. Добрушин пишет: «32-я и 5-я кавдивизии шли в первом эшелоне, 6-я гвардейская - во втором. Приказ командира корпуса был такой: очаги сопротивления противника обходить - они либо сами прекратят свое существование, либо будут уничтожены идущей следом за кавалерией пехотой. На линии сел Нижняя и Верхняя Бузиновка противник, пытаясь сдержать продвижение наших частей, открыл сильный артиллерийский и минометный огонь. Артиллерия наступающих частей, развернувшись, заняла огневые позиции. Началась артиллерийская дуэль». Генерал Плиев принял решение обойти Нижне-Бузиновку с юга частями 6-й гвардейской кавдивизии и атаковать противника с тыла. «Полки на рысях вышли по заданным направлениям. В это время части 5-й и 32-й кавдивизии вместе с танками Т-34 продвигались с фронта к линии траншей противника. Бой длился уже два часа. Подъехал командарм соседней армии генерал Кузнецов и стал высказывать недовольство тем, что корпус топчется на месте. В это время из траншей противника солдаты стали выскакивать в беспорядке. Это конники ударили с тыла. Вскоре оборона противника была пробита на всю глубину».

В результате подвижные соединения ударной группировки Юго-Западного фронта завершили прорыв вражеской обороны и стали продвигаться на юг в оперативную глубину противника, громя его резервы, штабы и отходящие части. В то же время стрелковые дивизии, продвигаясь за подвижными соединениями, завершали очищение населенных пунктов и захватывали в плен остатки разбитых вражеских войск. Наши войска продвинулись на 25 - 35 км, прорвали оборону румынской 3-й армии на двух участках: юго-западнее Серафимовича и в районе Клетской. Румынские 2-й и 4-й армейские корпуса были разгромлены, а их остатки с 5-м армейским корпусом охвачены с флангов.

Румынские военнопленные, взятые в плен в районе станицы Распопинской под городом Калачом

Донской фронт. Войска Донского фронта 19 ноября также перешли в наступление. Главный удар наносили соединения 65-й армии под началом П. И. Батова. В 7 час. 30 мин. полки тяжелых гвардейских минометов дали первый залп. В 8 час. 50 мин. пошла в атаку пехота. Противник оказывал упорное сопротивление, контратаковал. Нашим войскам пришлось преодолевать сильное сопротивление врага в малодоступной для наступающих местности. «Пусть читатель представит себе эту местность: извилистые глубокие овраги упираются в меловой обрыв, крутые его стены поднимаются на 20-25 метров. Рукой почти не за что уцепиться. Ноги скользят по размокшему мелу. … Было видно, как солдаты подбегали к обрыву и карабкались вверх. Вскоре вся стена была усыпана людьми. Срывались, падали, поддерживали друг друга и упорно ползли вверх».

К исходу дня войска 65-й армии своим правым флангом продвинулись в глубину расположения противника до 4 - 5 км, не преодолев главной полосы его обороны. 304-я стрелковая дивизия этой армии после упорного боя заняла Мело-Клетский.

Советские солдаты в бою за завод «Красный Октябрь» во время Сталинградской битвы. Ноябрь 1942 г.

Штурмовая группа 13-й гвардейской дивизии проводит очистку домов в Сталинграде

Продолжение следует…

70-летие победы в Сталинградской битве

Штаб располагался в Голубинском, большом казацком селении на правом берегу Дона. Шел сильный снег, и часовые ничего не могли разглядеть уже в нескольких метрах от себя. Звонил лейтенант Герхард Шток из 4-й румынской армии в районе Клетской. Его сообщение, занесенное в штабной журнал, гласило: «Согласно показаниям русского офицера, взятого в плен в расположении 1-й румынской кавалерийской дивизии, ожидаемая атака Красной Армии должна начаться сегодня в пять часов утра». Поскольку других сообщений не поступало и было уже начало шестого, дежурный офицер не стал будить начальника штаба армии. Генерал Шмидт приходил в ярость, если его беспокоили из-за ложной тревоги, а это в последнее время случалось довольно часто. Особенно тревожились румыны, чьи позиции находились северо-западное 6-й армии немцев.

Советские саперы в белых маскхалатах всю ночь обезвреживали мины, подбираясь все ближе к позициям противника. В семь часов утра по московскому времени (пять по берлинскому) русские артиллеристы, получив команду «Сирена», начали подготовку к массированному обстрелу румынских частей. Один советский генерал рассказывал, что белый ледяной туман «был плотным, как молоко».

В связи с плохой видимостью в штабе даже обсуждался вопрос об отсрочке наступления, но в конце концов было принято решение действовать по заранее намеченному плану. Сигнал к началу обстрела, отданный звуком труб, ясно слышали в румынских войсках.

В штабе 6-й армии снова раздался телефонный звонок. Лейтенант Шток объяснил капитану Верху, что звуковой сигнал означает подготовку к массированному обстрелу. «Я думаю, румынам не выстоять, - поделился своими соображениями лейтенант. - Как бы то ни было, я буду регулярно докладывать вам обстановку в частях». На этот раз Верх не колеблясь разбудил генерала Шмидта.

На двух главных участках фронта, выбранных для атак с севера, 3 500 орудий и тяжелых минометов должны были огнем расчистить путь для двенадцати пехотных дивизий, трех танковых и двух кавалерийских корпусов.

Первые залпы прогремели в утренней тишине как раскаты грома. В непроглядном тумане наблюдатели не могли корректировать огонь, да этого и не требовалось. Все объекты были пристреляны за несколько дней до начала наступления. Снаряды ложились точно в цель.

Земля дрожала так, будто началось землетрясение. Лед на лужах потрескался, и они стали похожи на старые зеркала. Обстрел был настолько мощным, что гул орудий разбудил 22-й танковой дивизии немцев, находившейся в 30 километрах от места событий. В дивизии не стали ждать приказаний сверху, обстановка и так была ясна. Танки стали немедленно готовить к бою.

Русские солдаты в расположениях Донского и Сталинградского фронтов тоже слышали отдаленные раскаты орудийных залпов. На все вопросы о том, что происходит, командиры были вынуждены отвечать, что ничего не знают.

Соблюдалась строжайшая секретность. До самого исхода сражения, пока не стал ясен его окончательный результат, не делалось никаких заявлений. В своей речи по поводу 25-ой годовщины революции Сталин лишь намекнул на возможность активных действий. Он сказал: «Будет и на нашей улице праздник».

Час спустя советские стрелковые дивизии, не дожидаясь поддержки танков, двинулись вперед. Батареи «катюш» продолжали обстрел вслепую, перенеся огонь в глубь румынских позиций. Орудия теперь били по второй линии обороны и румынской артиллерии. Плохо вооруженные румынские пехотинцы, ошеломленные мощным артиллерийским обстрелом, все-таки оказали красноармейцам серьезное сопротивление и храбро сражались. «Атака отбита», - докладывал в штаб немецкий офицер-связист из 13-й румынской пехотной дивизии. Второй удар русских, на этот раз при поддержке танков, также был отражен.

Внезапно грохот разрывов затих. Советская артиллерия прекратила огонь. Густой туман только усиливал тишину, повисшую в воздухе. Несколько минут спустя румыны услышали рокот танковых двигателей. Массированная артподготовка превратила нейтральную полосу в месиво из снега и грязи, что сильно затруднило продвижение «тридцатьчетверок». А ведь танкистам, помимо этого, нужно было строго придерживаться узких проходов в минных полях. Саперы сидели на броне за башнями танков второй и третьей линии. Если танк из первой линии подрывался на мине, звучала команда: «Саперы, вперед!» и они, под огнем румынской пехоты, бежали прокладывать для танков новый маршрут.

Румынские солдаты отважно сражались, отразили еще несколько атак русской пехоты и подбили много танков, и все же они были обречены. Советские танки группами прорывали оборону румын, атаковали с флангов и тыла. Чтобы сэкономить время, русские танкисты нанесли по румынским позициям лобовой удар и около полудня полностью сокрушили их. 4-й танковый и 3-й гвардейский кавалерийский корпуса Красной Армии устремились в глубь расположения 4-го румынского корпуса в районе Клетской и взяли направление на юг. Советские кавалеристы на косматых низкорослых казацких лошадях, с автоматами за спиной галопом неслись вслед за танками, почти не уступая им в скорости.

Полчаса спустя тридцатью километрами западнее 5-я танковая армия генерала Романенко сломала оборону 2-го румынского корпуса. Широкие гусеницы «тридцатьчетверок» легко смяли проволочные заграждения и проутюжили траншеи. За танками следовал 8-й кавалерийский корпус. В его задачу входило прикрытие правого фланга атаки и расширение кольца окружения к западу.

Ближе к обеду ветер немного разогнал туман, и в воздух поднялись несколько эскадрилий из 2-й, 16-й и 17-й воздушных армий русских. Или аэродромы Люфтваффе находились в условиях худшей видимости, или немцы просто не хотели рисковать, но германские самолеты в тот день в небо не поднялись. «Опять русские мастерски воспользовались плохой погодой, - записал Рихтгофен в своем дневнике. - Дождь, снег, ледяной туман сделали полеты невозможными. Не удалось бомбовыми ударами помешать противнику перейти Дон».

До 9.45 штаб 6-й армии не был официально уведомлен о начале наступления Красной Армии. Столь замедленная реакция говорила о том, что на текущий момент обстановка расценивалась как серьезная, но не катастрофическая. В Сталинграде даже продолжались атаки с применением танков.

В 11.05 генерал фон Зоденштерн, начальник штаба группы армий «Б», позвонил Шмидту и сообщил, что 48-й танковый корпус генерала Гейма послан в район севернее Большого для поддержки румынских частей. (Фактически корпус наступал в районе Клетской, но неожиданно от Гитлера пришло указание сменить направление движения, что привело Гейма в бешенство.) Зоденштерн полагал, что части 11-го корпуса генерала Штрекера необходимо перебросить для укрепления обороны восточнее Клетской, где держалась 1-я румынская кавалерийская дивизия. Но пока в этом районе было замечено всего двадцать танков противника. Немцы не сочли это серьезной опасностью. В 11.30 один из полков 44-й австрийской пехотной дивизии получил приказ вечером начинать двигаться на запад. Между тем части 6-й армии уже практически потеряли возможность покинуть район большой излучины Дона. Свобода их передвижения была резко ограничена.

Несмотря на усиленную работу связистов и дополнительно проложенные телефонные линии, подробной информации о происходящем почти не было. Первые сообщения начали поступать в штаб 6-й армии более чем через два часа после прорыва русских. Новости принесли сами красноармейцы на броне своих танков, 4-й танковый корпус генерал-майора Кравченко пронзил боевые порядки 13-й румынской пехотной дивизии насквозь и оказался всего в шести километрах от Громкого. Эта новость посеяла панику в румынских штабах. Офицеры в страхе бежали, побросав в грузовики ящики с документами и личные вещи. Что происходило дальше к западу, где атаковала 5-я танковая армия Романенко, было вообще неизвестно.

Идея послать 48-й танковый корпус для контратаки на северном направлении показывает, насколько рабская психология была присуща немецким генералам. Они беспрекословно выполняли даже явно ошибочные приказы Гитлера. Обычно в немецком танковом корпусе насчитывалось больше машин, чем в советской танковой армии, но в 48-ом корпусе боеспособных танков не хватало даже на дивизию. В 22-й танковой дивизии немцев осталось всего тридцать машин и так мало горючего, что приходилось брать его у румын. По всей армии ходила шутка о «мышах-саботажниках», однако вскоре солдатам стало не до смеха. Обстановка все ухудшалась.

Противоречивые приказы только усугубляли ситуацию. Вместо того чтобы держаться ближе к корпусу Гейма, 1-я румынская танковая дивизия отклонилась от него на марше. К тому же русские неожиданно атаковали штаб румынской дивизии. Во время боя вышла из строя рация - единственное средство коммуникации. Связь со штабом генерала Гейма была потеряна на несколько дней.

Самым удивительным оказалось, пожалуй, то, что Паулюс никак не отреагировал на происходящее в эти тяжелые для вермахта дни - генерал бездействовал. 16-я, 24-я танковые дивизии и другие части завязли в боях в Сталинграде. Так ничего и не было сделано для доставки топлива, боеприпасов и продовольствия к дивизиям.

Во второй половине дня 19 ноября советские танки колоннами продолжали двигаться в южном направлении. Поскольку ориентиров в заснеженной степи почти не было, танкисты использовали местных жителей в качестве проводников. Но этого оказалось недостаточно. Видимость была настолько плохая, что командирам приходилось ориентироваться по компасу. Снег заносил глубокие балки; местами высокая, покрытая инеем степная трава выглядывала из-под сугробов, а дальше тянулось обманчиво ровное пространство. Танки так бросало из стороны в сторону, что только мягкие кожаные шлемы спасали экипажи от серьезных повреждений. И все же не обошлось без многочисленных переломов, в основном рук. Несмотря на это, танковые колонны продолжали движение.

Командиров 4-го танкового корпуса, продолжавшего марш к югу от Клетской, особенно беспокоила уязвимость левого фланга. Контратаки немцев можно было ожидать в любую минуту. Румыны были уже не способны атаковать. Буран усиливался, снег забивал смотровые щели и не давал возможности прицеливаться. Около четырех начало темнеть, и командиры приказали включить огни, иначе нельзя было двигаться дальше.

На западном участке прорыва танкисты из 26-го корпуса генерала Родина увидели впереди сильный пожар. Горела колхозная усадьба. Ее подожгли немцы, прежде чем начали стремительное отступление. Противник как бы предупреждал о своем присутствии. Не успели танкисты выключить фары, как германская артиллерия открыла огонь.

Немного правее 1-й танковый корпус Баткова наткнулся на пресловутый 48-й танковый корпус немцев. Немецкие танкисты еще не исправили неполадки в энергосистеме, а узкие гусеницы их танков увязали в снегу. Бой в темноте носил беспорядочный характер. Обычное немецкое превосходство в тактических навыках и координации действий было окончательно потеряно.

Приказ немецкого командования о переброске части 11-го корпуса и 14-й танковой бригады из Сталинграда в район Клетской для ликвидации прорыва противника безнадежно опоздал. Штабы группы армий «Б» и 6-й армии не имели точной информации и отдавали распоряжения вслепую. Генерал фон Рихтгофен записал в своем дневнике: «Невозможно прояснить ситуацию даже с помощью авиаразведки». Русские старались еще больше запутать противника, нанося удары вдоль всего фронта 6-й армии.

К пяти часам вечера, когда 4-й танковый корпус Кравченко прошел уже более двадцати километров, генерал Штрекер получил приказ силами своего 11-го танкового корпуса обеспечить новую линию обороны для защиты тылов 6-й армии. Немецкие генералы, включая Рихтгофена, все еще не понимали истинных целей Красной Армии. Рихтгофен писал домой: «Будем надеяться, что русские не достигнут железной дороги - главной артерии нашего снабжения». Немцам и в голову не приходило, что русские стремятся полностью окружить 6-ю армию.

В 18.00 штаб генерала фон Зейдлица получил распоряжение: частям 24-й танковой дивизии покинуть Сталинград и направляться в район Песковатка-Вертячий. В 22.00 (с начала наступления русских прошло семнадцать часов) штаб 6-й армии получил от генерал-полковника фон Вейхса категоричный приказ прекратить сражение в Сталинграде. «Изменение ситуации в районе 3-й румынской армии требует решительных мер и насколько возможно быстрого продвижения войск для защиты тыла и коммуникационных линий 6-й армии», - говорилось в приказе. Все наступательные действия в Сталинграде предписывалось прекратить немедленно. Танковые и моторизованные части нужно было бы перебросить в западном направлении еще несколько часов назад. Поскольку никаких приготовлений для переброски войск не производилось, о скорости не могло быть и речи. К тому же 62-я армия Чуйкова перешла в наступление, чтобы не дать немцам выбраться из города.

16-я танковая дивизия немцев, в которой служило много русских перебежчиков, также получила приказ двигаться на запад к Дону. Как и 24-я танковая дивизия, она должна была по пути заправиться горючим, потому что в Сталинграде его катастрофически не хватало. Но прежде всего дивизии надо было выйти из боя, который она вела в районе Рынка. И хотя большая часть дивизии следующим вечером двинулась на запад, танки ее 2-го полка продолжали сражаться в городе до трех часов утра 21 ноября, К тому времени с начала наступления русских прошло уже 46 часов.

Поскольку советское наступление развивалось в тылу 6-й армии, Паулюс по-прежнему ничего не предпринимал. Он считал, что раз сражения происходят вне зоны его ответственности, то лучше подождать приказаний сверху.

Штаб группы армий «Б» тоже ожидал указаний фюрера. Стремление Гитлера к мелочной опеке привело к фатальной пассивности генералитета именно в тот момент, когда требовалась быстрота в принятии решений. Никто не задумался над намерениями противника. Перебросив танковые силы 6-й армии через Дон для защиты тыла и левого фланга, немецкое командование совершило роковую ошибку. Южный фланг 6-й армии остался совершенно без прикрытия.

Утром 19 ноября солдаты 4-й танковой армии немцев явственно слышали грохот артиллерийской канонады, хотя и находились более чем в шестидесяти километрах от места боев. Бойцы поняли, что началось большое наступление, но никто точно не знал, что происходит. Командир одного из батальонов 297-й пехотной дивизии Бруно Гебель страдал от полной неизвестности. На этом участке фронта было спокойно целый день.

Земля промерзла, и степь выглядела уныло. Сильный ветер сметал и уносил мелкий сухой снег, больше похожий на белую пыль. Солдаты из 37-й пехотной дивизии слышали, как на Волге сталкиваются и ломаются льдины, плывущие по реке. Ночью штаб дивизии получил сообщение о том, что все атаки 6-й армии в Сталинграде прекращены.

Следующее утро опять выдалось морозным и туманным. Командующий Сталинградским фронтом генерал Еременко, несмотря на настойчивые звонки из Москвы, решил отложить начало артподготовки. Лишь в десять часов артиллерия и батареи «катюш» открыли огонь. Через три четверти часа русские войска двинулись вперед по проходам в минных полях, подготовленным ночью саперами. Южнее Бекетовки 64-я и 57-я армии шли следом за ударными частями 13-го механизированного корпуса. Двадцатью километрами южнее, из района озер Сарпа и Цаца, пошли в атаку 4-й механизированный и 4-й кавалерийский корпуса 51-й армии.

Солдаты немецких частей, соседствующих с 20-й румынской пехотной дивизией, видели, как массы советских танков волнами накатывают на позиции румын. Точного количества войск немцы, конечно, не знали. Гебель вышел на связь с командиром одного румынского полка, полковником Гроссом. Тот когда-то служил в австро-венгерской армии и хорошо говорил по-немецки. Он сообщил, что в его полку всего одна 37-миллиметровая противотанковая пушка на конной тяге. И все же румынские солдаты, в основном бывшие крестьяне, храбро сражались, отлично понимая, что рассчитывать могут только на себя. Румынские офицеры и младшие командиры никогда не шли впереди. Большую часть времени они проводили в тылу, в блиндажах с музыкой и алкоголем. В советских сообщениях отмечалось, что румынская оборона оказалась сильнее, чем ожидалось.

Гебель видел атаку с наблюдательного пункта. «Румыны отважно защищали свои позиции, но у них не хватило сил долго сдерживать напор русских», - записал он позднее в своем дневнике. Советские танки быстро продвигались вперед, снег из-под гусениц летел во все стороны. Каждая машина несла на броне ударную группу из восьми бойцов, одетых в белые маскхалаты.

Волгу сковало льдом, из-за этого снабжение частей, атакующих южнее Сталинграда, было затруднено. Дивизии стали ощущать нехватку продуктов питания уже на второй день наступления. Три дня спустя в 157-й стрелковой дивизии русских не осталось ни хлеба, ни мяса. Чтобы выйти из положения, все грузовики, даже находившиеся в распоряжении медицинской службы, были направлены на доставку продовольствия передовым частям.

На обратном пути машины забирали раненых, которых наступающие подразделения просто оставляли позади себя в снегу.

Энтузиазм атакующих превосходил все ожидания.

Бойцы понимали, что своими руками вершат . Связист из 157-й стрелковой дивизии добровольно пошел впереди танков, указывая проход в минном поле. «Пришел долгожданный час, когда мы прольем потоки вражеской крови. Наконец-то мы отомстим за наших жен, детей, матерей», - говорилось в обращении политуправления Сталинградского фронта к войскам. Для сражавшихся под Сталинградом эти дни стали более памятными, чем капитуляция немецких войск и падение Берлина.

Советские бойцы получили возможность отомстить за поруганную Родину. Правда, основную тяжесть боев с советской армией несли пока лишь румынские дивизии. Офицеры из штаба Гота говорили, что у румын при виде русских начиналась «окопная болезнь». Согласно советским сообщениям, многие румынские солдаты просто бросали оружие, поднимали руки вверх и кричали: «Антонеску капут!» Пленных румын строили в колонны, но прежде чем отправить их в лагеря, многих расстреливали. Таким образом русские бойцы сводили с противником свои счеты. Дело в том, что в расположении румынских частей было обнаружено несколько трупов советских . Очевидно, это и вызвало суровую расправу.

Русские быстро осуществили прорыв в юго-восточном направлении, но наступление развивалось не совсем по плану. В передовых частях царила неразбериха, вызванная противоречивыми распоряжениями. Генерал-майор Вольский потерял контроль над головными колоннами 4-го механизированного корпуса, которые в своем стремительном движении на запад от соленых озер перемешались, и теперь было очень трудно определить местонахождение некоторых из них.

Севернее частей Вольского наступал 13-й механизированный корпус полковника Танасчишина. Грузовиков не хватало, и пехота не поспевала за танками. Сложности начались, когда корпус встретил противника куда более грозного, чем румыны. Путь корпусу Танасчишина преградила единственная на этом участке фронта резервная часть немцев. Это была 29-я мотопехотная дивизия генерала Лейзера. Бой произошел в десяти километрах южнее Бекетовки, и, хотя дивизия нанесла по советским колоннам ощутимый удар, генерал Гот получил приказ перебросить ее для защиты южного фланга 6-й армии. Части 6-й румынской армии были рассеяны, новую линию обороны практически невозможно было создать. Даже штаб Гота находился под постоянной угрозой. Теперь только 6-й румынский кавалерийский полк находился на пути ударных русских группировок к Дону.

Успех атаки Лейзера показал, что если бы Паулюс накануне наступления Красной Армии сформировал сильный подвижный резерв, то немцы смогли бы нанести удар на южном направлении и относительно легко прорвать еще слабое кольцо окружения. Затем германские войска могли бы обрушиться на русских возле Калача и таким образом предотвратить окружение с севера. Однако этого не произошло. Ни Паулюс, ни Шмидт не осознали серьезности положения.

Утром в пятницу, 20 ноября, когда южнее Сталинграда велась артподготовка, 4-й танковый корпус Кравченко, пройдя 25 километров по тылам дивизий Штрекера, повернул на юго-восток. Тем временем 3-й гвардейский кавалерийский корпус атаковал с востока 11-й корпус немцев. Штрекер пытался организовать защиту тылов своих частей южнее большой излучины Дона, где в оборонительной линии немцев возникла брешь. Однако с северо-востока корпус Штрекера вынужден был вступить в бой с советской 65-й армией, которая, непрерывно атакуя, не позволила немцам перебросить войска.

Поскольку румыны сложили оружие, 376-я пехотная дивизия вермахта была вынуждена развернуться и отражать атаки Красной Армии с запада, одновременно пытаясь получить поддержку от 14-й танковой дивизии, расположенной несколько южнее. Австрийской 44-й пехотной дивизии из-за нехватки горючего также пришлось сместиться к западу.

Командир 14-й танковой дивизии немцев не имел ясного представления о планах и действиях противника. Продвинувшись сначала на 12 километров к западу, в полдень дивизия вернулась назад в район Верхне-Бузиновки. По пути она столкнулась с фланговыми частями 3-го гвардейского кавалерийского корпуса и вступила с ними в бой. За первые два дня наступления немцы уничтожили 35 советских танков.

Катастрофическая нехватка горючего затрудняла продвижение немецких танковых и моторизованных дивизий, направлявшихся для усиления линии обороны к западу от Сталинграда. Танкистов также не хватало, ведь многие из них по приказу Гитлера использовались в качестве пехотинцев в уличных боях в Сталинграде. Только сейчас стала ясна вся пагубная подоплека приказа о переброске лошадей из 6-й армии на запад. Русские наступали, а немцы даже не могли воспользоваться своей артиллерией.

Советские ударные группировки вклинивались все глубже в оборону противника. Румынская армия погибала. Офицеры бросали штабы. Как писал один советский журналист, «по пути следования русских танков дорога была устлана трупами врагов. Стояли брошенные орудия. В балках в поисках растительности бродили отощавшие лошади; некоторые из них тащили за собой сломанные повозки. От горящих грузовиков поднимались клубы серого дыма. Повсюду валялись каски, ручные гранаты и коробки из-под патронов». Отдельные группы румынских солдат пытались продолжать сопротивление, но вскоре были сломлены частями 5-й танковой и 21-й армий. Главный штаб румынских частей был покинут в такой спешке, что танкисты из 26-го корпуса генерала Родина захватили не только штабные документы, но и шинели румынских . Видимо, их владельцы раздетыми убежали в морозную ночь. Что особенно важно, наступающие русские колонны захватили и нетронутые запасы горючего, которого так не хватало в Красной Армии.

Между тем 22-я танковая дивизия немцев медленно отступала под натиском «тридцатьчетверок» из 1-го танкового корпуса. На следующий день дивизия попыталась контратаковать, но попала в окружение. Сократившись по количеству машин до танковой роты, она все-таки вырвалась из кольца и отступила к юго-западу, преследуемая 8-м кавалерийским корпусом русских.

В это же время 26-й танковый корпус Родина, уничтожив 1-ю румынскую танковую дивизию, которая стала на его пути, быстро продвигался по открытой степи в юго-восточном направлении. Частям был отдан приказ оставлять недобитого противника позади. Важнее было добраться до намеченного пункта точно в срок. Воздушная разведка Люфтваффе могла бы заметить, что три танковых корпуса русских параллельными курсами продвигаются все дальше на юго-восток, замыкая кольцо окружения вокруг 6-й армии. Но германская авиация бездействовала в эти дни, поэтому тревожные звонки зазвучали в штабе Паулюса только вечером 20 ноября.

Единственным крупным соединением румын, которое еще продолжало сопротивление, была группировка генерала Ласкара. В нее вошли остатки 5-й румынской армии, рассеченной ударами русских танков. Ласкар, получивший за Севастополь Рыцарский крест, был одним из немногих румынских военачальников, которых немцы действительно уважали. Он держался из последних сил, рассчитывая на помощь 48-го танкового корпуса.

Штаб 6-й армии находился в 20 километрах севернее Калача, в Голубинском. Несмотря на тревожные звонки, штабисты продолжали верить в лучшее. 21 ноября в 7.40 утра в штаб группы армий «Б» было отправлено сообщение, которое Паулюс и Шмидт искренне считали достоверным. Они сохраняли уверенность в том, что атака 3-го гвардейского кавалерийского корпуса русских на левый фланг дивизий Штрекера и есть главный удар, и надеялись переброской войск из-под Сталинграда на запад выправить положение.

Тем же утром, только чуть позже, Паулюс получил целую серию шокирующих сообщений. С разных участков фронта сигнализировали о серьезности ситуации. Штаб группы армий «Б» предупреждал о возможности ударов с запада и юго-востока по южному флангу 6-й армии. Пришло донесение о том, что крупная танковая группировка противника (имелся в виду 4-й танковый корпус Кравченко) приближается к 6-й армии и находится уже менее чем в двадцати километрах от немецких позиций. Возникла угроза выхода русских к Донской железной дороге. В этом случае снабжение 6-й армии военным оборудованием и продовольствием стало бы невозможным. Кроме того, русские тогда смогли бы контролировать большую часть мостов и переправ через Дон. У 6-й армии не хватало сил для того, чтобы самостоятельно справиться с этой угрозой. В довершение всех бед ремонтные базы и склады армии оказались совершенно не защищены. Только сейчас Паулюс и Шмидт поняли, что противник с самого начала стремился к полному окружению. Диагональные удары русских с северо-запада и юго-востока сошлись в районе Калача.

Не только заблуждение Гитлера по поводу того, что у русских якобы нет резервов, привело к столь губительным последствиям. Многие немецкие генералы, заносчивые и надменные, склонны были недооценивать противника. Один из 6-й армии говорил: «Паулюс и Шмидт ожидали атаки, но не такой. Впервые русские использовали танки столь же массово и эффективно, как мы». Даже Рихтгофен нехотя признал превосходство Красной Армии, написав о русском наступлении как о «поразительно успешном ударе». Фельдмаршал фон Манштейн, в свою очередь, правда, уже гораздо позже, говорил, что штаб 6-й армии слишком медленно реагировал на происходящее и не смог разглядеть тот очевидный факт, что русские изначально стремились к Калачу - месту встречи своих ударных группировок.

После полудня большая часть штаба Паулюса перебралась на узловую железнодорожную станцию Гумрак, чтобы быть поближе к основным частям 6-й армии. Тем временем Паулюс и Шмидт на двух легких аэропланах вылетели в Нижне-Чирскую, где генерал Гот назначил совещание. В покинутом Голубинском догорали кучи штабных документов. От пылающих зданий в небо поднимался черный дым. Штабисты уезжали в страшной спешке, пропустив мимо ушей сообщение штаба группы армий «Б»: «Несмотря на угрозу временного окружения, 6-я армия продолжает стойко удерживать свои позиции».

А между тем уже к 21 ноября у немцев не осталось никакой надежды на то, что позиции удастся удержать. Части 16-й танковой дивизии задерживались, и между 11-м корпусом Штрекера и другими частями, пытающимися организовать новую линию обороны, возникла брешь. Этим немедленно воспользовались 3-й гвардейский кавалерийский полк и 4-й механизированный корпус Красной Армии. Дивизия Штрекера, подвергаясь непрерывным атакам с севера и северо-востока, была вынуждена начать отступление к Дону. Ошибочность переброски танковых соединений 6-й армии в западном направлении стала очевидна.

Калач - главный пункт назначения, к которому стремились три советских корпуса, в то же время являлся самым уязвимым местом немецкой обороны. Организованной обороны здесь не было: лишь несколько разрозненных подразделений, отряд полевой жандармерии и зенитная батарея, транспортная рота и ремонтные мастерские 15-й танковой дивизии немцев обосновались в Калаче на зимовку. Первые известия о серьезных изменениях в ситуации на фронте поступили сюда 21 ноября в десять часов утра. Солдаты с удивлением узнали о том, что русские танковые колонны прорвались с северо-запада через румынские позиции и быстро приближаются к Калачу. Около пяти часов вечера стало известно о прорыве южнее Сталинграда. Немцы не знали, что механизированный корпус Вольского уже приблизился к бывшему штабу 4-й танковой армии вермахта и находится всего в 30 километрах от поселка.

Части немцев, расположенные в Калаче, не имели конкретного боевого приказа и занимали крайне невыгодные позиции. На западном берегу Дона находились четыре зенитные батареи, и еще два зенитных орудия были установлены на восточном берегу. Мост, по которому можно было попасть в поселок, охраняли двадцать пять солдат из полевой жандармерии. В самом Калаче находился лишь неполный батальон тыловиков.

Командующий 26-м танковым корпусом генерал-майор Родин приказал командиру 19-й танковой бригады подполковнику Г. К. Филиппову захватить мост, ведущий в Калач. Колонна танков Филиппова приблизилась к поселку с востока на рассвете 22 ноября. В 6.15 утра два трофейных немецких танка и бронетранспортер с включенными огнями, чтобы не вызывать подозрения, выехали на мост через Дон и открыли по охране огонь. Еще шестнадцать советских танков спрятались в густом кустарнике на берегу реки. Это было то самое место, с которого немецкие танкисты 2 августа смотрели на город.

Несколько танков Филиппова было подбито, но в целом дерзкий план себя оправдал. Отряд, захвативший мост, открыл дорогу «тридцатьчетверкам». Попытки немцев взорвать мост были предотвращены. Вскоре подоспела русская мотопехота и другие танковые соединения. Последовали две атаки, поддержанные огнем орудий и минометов с другого берега Дона. К полудню советская пехота ворвалась в поселок. На улицах царил хаос. Несколько тяжелых орудий, имевшихся в распоряжении сводного батальона, огня так и не открыли. То ли были неисправны, то ли не было боеприпасов. Взорвав ремонтные мастерские, немцы погрузились в машины и спешно покинули Калач, устремившись к Сталинграду на соединение со своими частями.

23 ноября в районе Калача встретились 4-й и 26-й танковые корпуса, наносившие удары с северо-запада, и 4-й механизированный корпус Вольского, шедший с плацдарма южнее Сталинграда. Сигнализируя друг другу зелеными ракетами, передовые части русских встретились в открытой степи около Советского. Позже эта встреча в пропагандистских целях была повторена и запечатлена кинокамерами. На кадрах кинохроники танкисты и пехотинцы празднуют успех, угощая друг друга водкой и колбасой. Интересно было бы узнать, как это происходило на самом деле.

В расположении немецких войск стремительно распространилась новость: «Мы окружены!» 22 ноября протестанты отмечали день поминовения усопших. Этот день, как писал Курт Ребер, священник 16-й танковой дивизии, стал днем «сомнений, смятения и ужаса». Правда, многие не слишком серьезно отнеслись к тревожным новостям. Окружения случались и в предыдущую зиму, но их быстро ликвидировали. Наиболее дальновидные офицеры понимали, что свежих частей, способных прийти им на помощь, просто-напросто нет. «Только сейчас мы осознали, в каком опасном положении оказались. Так глубоко в России, отрезанные от своих…» - вспоминал Фрайтаг-Лоригофен.

В сорока километрах западнее угасал последний очаг сопротивления румынских войск. В начале дня генерал Ласкар отклонил предложение русских о капитуляции. «Мы будем сражаться, не допуская мысли о сдаче», - заявил он. Но его войскам неоткуда было ждать помощи. Кроме того, боеприпасы подходили к концу.

Захват Калача советскими частями поставил 11-й армейский корпус Штрекера в опасное положение. В условиях полной неопределенности и хаоса корпус вел тяжелые оборонительные бои, отражая атаки сразу с трех стороной, имея в распоряжении крайне противоречивую информацию. Вся неразбериха этих дней отражена в дневнике немецкого артиллерийского офицера.

«20.11. Наступление заканчивается??! Меняем позицию, перемещаемся к северу. У нас осталось одно орудие, все остальные выведены из строя. 21.11. С раннего утра - вражеские танки. Снимаемся с позиций, отступаем. Наша пехота - мотоциклисты и саперы - нуждается в прикрытии. Сегодня еще больше румын, не останавливаясь, прошли мимо нас в тыл. Мы отходим. Русские напирают уже с двух сторон. Новые огневые позиции. Выстоять хотя бы немного, затем отступить. Строим блиндажи. 22.11. В 15.30 - тревога. Нас, артиллеристов, бросают в бой как простых пехотинцев. Русские приближаются. Румыны бегут. Мы не сможем удержать эту позицию. С нетерпением ожидаем приказа об отходе».

Во время отступления немецкие пехотные дивизии столкнулись с кавалерийскими частями противника. Поскольку лошадей в германской армии не хватало, немцы использовали вместо тягловых животных русских военнопленных. «Мы тянули повозки вместо лошадей, - вспоминал один советский ветеран. - Тех, кто не мог двигаться быстро, убивали на месте. Мы тащили телеги четыре дня без всякого отдыха».

В лагере для военнопленных возле Вертячего немцы отбирали самых здоровых узников и увозили с собой. Оставшиеся, больные и беспомощные люди, были брошены на произвол судьбы. Когда к лагерю подошли части 65-й армии русских, из девяноста восьми пленных в живых осталось только двое.

Фотографы сделали снимки, от которых кровь стыла в жилах. Впоследствии фотографии были опубликованы, что дало советскому правительству дополнительный повод обвинить нацистов в военных преступлениях.

376-я пехотная дивизия Эдлера фон Даниэльса понесла большие потери. После упорных боев в дивизии осталось всего 4 200 человек. Атаки русских следовали одна за другой. 22 ноября бойцы Даниэльса отходили по западному берегу Дона на юго-восток. Два дня спустя дивизия переправилась через Дон по мосту возле Вертячего. В том же направлении двигался и один из танковых полков 16-й танковой дивизии. Полк переправился через Дон, надеясь примкнуть к 11-му армейскому корпусу. 23 ноября танкисты попали в засаду. Советские пехотинцы в белых маскхалатах были вооружены противотанковыми ружьями. Опасаясь встречного боя и испытывая острую нехватку горючего, полк отступил.

Ситуация складывалась хуже, чем в декабре 1941 года, когда немцы отступали от Москвы. Только теперь вермахт отходил на восток, возвращаясь назад к Сталинграду. Тяжелые уроки прошлого года не пошли впрок. У многих солдат не оказалось зимней одежды. Большая часть румынских, да и немецких солдат не имели на себе ничего, кроме коричневой формы. Стальные каски выбрасывались за ненадобностью. Лишь немногие счастливчики, в основном офицеры, укрывали головы шапками из овчины. На обочинах дорог стояли сожженные автомобили и даже зенитные орудия. Их взорванные стволы напоминали лепестки чудовищных цветков. Ближе к переправе через Дон начиналось кладбище грузовиков, штабных автомобилей, машин связи.

На мосту у Акимовского разыгрывались просто безобразные сцены. Солдаты пихали друг друга, дрались и даже стреляли, стремясь прорваться на восточный берег, слабых и раненых затаптывали насмерть. Офицеры угрожали друг другу оружием, споря о том, чья часть пройдет первой. Отряды полевой жандармерии, вооруженные автоматами, даже не пытались вмешаться. Некоторые солдаты, чтобы избежать давки, пробовали перейти Дон по льду. Однако лед был относительно крепок только у берега, ближе к стремнине смельчаков подстерегали коварные полыньи. Провалившиеся под лед были обречены, но никто и не думал протянуть им руку помощи. На ум невольно приходило сравнение с переправой наполеоновской армии через Березину.

Один офицер, такой же небритый, как и окружающие его солдаты, все же смог прекратить безобразия на переправе. Используя пистолет в качестве средства убеждения, он сколотил небольшой разношерстный отряд и навел на мосту относительный порядок. Затем из танкистов и артиллеристов он организовал несколько групп прикрытия. Для этого пришлось вновь прибегнуть к угрозам, но в конце концов позиции были заняты и немцы стали ждать, не появятся ли из ледяного тумана советские танки или кавалерия.

Деревни на восточном берегу Дона заполонили немецкие солдаты, отбившиеся от своих батальонов. Все они были заняты поисками пищи и хоть какого-нибудь укрытия от жуткого холода. Измотанные, истощенные румыны, которые отступали уже целую неделю, не могли рассчитывать на помощь и участие со стороны немцев. Один германский офицер записал в своем дневнике: «Мы заставили румын разбить бивак подальше от нас». По пути отступления солдаты натыкались на склады снабжения, но это лишь усиливало хаос. Офицер-танкист позже докладывал о беспорядках в районе Песковатки. Особенно разнузданно вели себя зенитчики из Люфтваффе. Они без разбора взрывали и поджигали здания и технику. Все склады, обнаруженные отступающими, были разграблены. Горы консервов перекочевали в солдатские рюкзаки. Специальных консервных ножей, конечно, ни у кого не было, и бойцы в нетерпении вскрывали банки штыками, зачастую даже не зная, что в них находится. Если там оказывались кофейные зерна, их тут же высыпали в каску и дробили. Многое просто выбрасывалось. Снабженцы сжигали абсолютно новую амуницию, а те, у кого не было зимней одежды, старались выхватить из огня хоть что-нибудь для себя. Почтовики тоже жгли письма и посылки, во многих из них находилась провизия, присланная солдатам из дома.

Ужасные сцены разыгрывались в полевых госпиталях. «Все бегут, - писал один офицер из ремонтной бригады в Песковатке. - Легкораненые сами вынуждены искать себе ночлег». Некоторые пациенты провели ночь прямо в снегу. Кое-кому повезло еще меньше. Во дворах на морозе стояли грузовики, забитые наспех перевязанными ранеными, водители бежали, бросив свои машины, и живые лежали вперемежку с трупами. Никто не позаботился о том, чтобы доставить им пищу и воду. Доктора и санитары были слишком заняты, а проходившие мимо солдаты не обращали на крики о помощи никакого внимания. Младшие командиры, возглавлявшие отряды из отставших от своих частей солдат, проверяли всех больных и раненых, которые могли ходить. Многих отправляли не на лечение, а на переформирование. Даже сильно обмороженных возвращали в части.

Солдаты и офицеры немецких частей, оставшихся на западном берегу Дона, сильно сомневались в том, что им удастся спастись. Один офицер-артиллерист в своем дневнике записал: «Продолжаем двигаться к Дону. Что будет с нами? Сможем ли мы прорваться и соединиться с главными силами? На месте ли еще мост? Полная неизвестность и тревога. Справа и слева нас прикрывают сторожевые отряды, часто сама дорога похожа на линию фронта. Наконец-то Дон! Мост на месте. Прямо камень с души свалился. Переходим реку и занимаем огневую позицию. Русские уже атакуют. Их кавалерия переправилась через Дон чуть южнее нас».

В 14-й танковой дивизии немцев осталось всего двадцать четыре боевые машины. «Многие танки пришлось взорвать, все равно у нас не было для них горючего», - докладывал позже один танкист. Экипажи уничтоженных танков образовали пехотную роту, вооруженную карабинами и пистолетами. Командиры были близки к отчаянию. 25 ноября офицер дивизионной разведки невольно подслушал разговор генерала Хубе с начальником штаба полковником Тапертом. После слов «последнее средство» и «пуля в висок» офицер понял, что надежды на спасение нет.

Температура воздуха стремительно падала. Во время обстрела комья промерзшей земли ранили солдат не хуже шрапнели. Кроме того, сильный мороз означал, что красноармейцы в погоне за отступающими вскоре смогут запросто перейти Дон по льду. И действительно - следующей ночью советская пехота спокойно перешла реку в районе Песковатки. Рано утром на следующий день раненые в полевом госпитале были разбужены залпами орудий и треском автоматных очередей. «Все бросились бежать сломя голову, - рассказывал потом один фельдфебель. - Дорога забита техникой, повсюду рвутся снаряды. Тяжелораненых не на чем вывозить - не хватает грузовиков. Наспех собранная рота из солдат разных частей остановила русских лишь на подступах к госпиталю».

Вечером штаб 14-й дивизии получил приказ уничтожить «все снаряжение, документы и технику, которые не являются абсолютно необходимыми». Дивизия должна была двигаться назад к Сталинграду. К 26 ноября на западном берегу Дона из частей 6-й армии оставались только 16-я танковая дивизия и части 44-й пехотной дивизии. Ночью они перешли Дон по мосту у Лачинского и оказались на восточном берегу. 16-я танковая дивизия уже шла этим путем, только в обратном направлении, когда начиналось наступление на Сталинград.

Рота гранатометчиков из 64-го гренадерского полка под командованием лейтенанта фон Матиуса прикрывала подходы к мосту. Рота получила приказ пропускать всех отставших и удерживать мост до четырех часов утра. Потом трехсотметровый мост через Дон следовало взорвать. В три часа двадцать минут лейтенант Матиус признался своему товарищу, оберфельдфебелю Вальрафу, что гордится тем, что станет последним немецким офицером, прошедшим по этому мосту. Сорок минут спустя мост был взорван, и 6-я армия оказалась запертой между Волгой и Доном.

Успешное наступление укрепило веру в победу у солдат и Красной Армии. «Мы начали бить немцев, и настроение сейчас совсем другое, - написал жене один из бойцов. - Теперь будем гнать гадов в хвост и в гриву. Очень многие сдались в плен. Не успеваем отправлять их в лагеря. Фашисты дорого заплатят за слезы наших матерей, за все унижения и грабежи. Мне выдали зимнюю одежду, так что об этом не беспокойся. Все идет хорошо. Скоро вернусь с победой домой. Высылаю тебе пятьсот рублей, распорядись ими по своему усмотрению».

Солдаты, находившиеся в те дни в госпиталях, горько сожалели о том, что не могут принять участия в наступлении. «Идут упорные бои, а я лежу здесь как бревно», - записал в своем дневнике один красноармеец.

Многочисленные заявления советской стороны о зверствах фашистов почти невозможно проверить. Что-то, несомненно, преувеличивалось, и не только в пропагандистских целях. Но ряд фактов, скорее всего, соответствует действительности. Наступающие советские войска повсеместно встречали женщин, детей и стариков, изгнанных немцами из собственных домов. Они везли свои жалкие пожитки на санках. Многих обобрали, лишив зимней одежды. Василий Гроссман в своих воспоминаниях описывает множество подобных случаев. Обыскивая пленных немцев, красноармейцы приходили в бешенство. Солдаты вермахта не гнушались даже самой жалкой добычей - женскими платками, старыми шалями, кусками ткани и даже детскими пеленками. У одного немецкого офицера было обнаружено двадцать две пары шерстяных носков. Изможденные селяне рассказывали о том, что им пришлось пережить во время немецкой оккупации. Немцы гребли все подряд: скот, птицу, зерно. Стариков пороли, иногда до смерти. Крестьянские дворы поджигались, юношей и девушек угоняли на работу в Германию. Оставшиеся были обречены на голодную смерть.

Нередко красноармейцы собственноручно расправлялись со взятыми в плен немцами. Между тем в освобожденных деревнях уже действовали отряды НКВД. Четыреста пятьдесят человек были сразу же арестованы за сотрудничество с оккупантами.

Василий Гроссман видел, как гнали по дорогам пленных немцев - жалкое зрелище. Многие из них были без шинелей и кутались в рваные одеяла, перехваченные кусками проволоки или веревками вместо ремней. «В этой огромной пустой степи они были видны издалека. Солдаты проходили мимо нас колоннами по двести-триста человек или небольшими группами, человек по двадцать пять-тридцать. Одна колонна, длиной в несколько километров, медленно в ряд тащилась вперед, повторяя все изгибы дороги. Некоторые немцы, знающие русский язык, выкрикивали: „Не хотим войны!“, „Мы хотим домой!“, „К черту Гитлера!“ Конвоиры с сарказмом говорили: „Теперь, когда по ним проехались наши танки, они поняли, что не хотят войны, а раньше им это и в голову не приходило“. Пленных переправляли на восточный берег Волги на баржах. Они угрюмо стояли на забитых до отказа палубах, пристукивая сапогами и дуя на руки, чтобы согреться. Матросы наблюдали за пленными с мрачным удовлетворением. „Пусть поближе полюбуются на Волгу“, - усмехаясь, приговаривали они.

На железнодорожной станции Абганерово советские пехотинцы обнаружили множество автомобилей, которые, судя по маркам, были захвачены немцами в разных странах Европы. Французские, бельгийские, польские машины были «украшены» черными орлами и свастикой Третьего рейха. Для русских солдат захват богатых трофеев стал настоящим праздником. Вдвойне приятно было отобрать у хищника добычу, захваченную неправедным путем. Однако добытые трофеи обострили проблему пьянства. Командир одной роты, его заместитель и восемнадцать бойцов получили сильнейшее отравление, выпив германского антифриза. Трое умерло, остальных отправили в полевой госпиталь. Солдаты объедались трофейной тушенкой, что с непривычки вызывало у них расстройство желудка.

62-я армия русских, находившаяся в Сталинграде, по-прежнему оставалась в трудном положении. Будучи частью кольца окружения, в котором оказалась 6-я армия немцев, армия Чуйкова была отрезана от восточного берега Волги и отчаянно нуждалась в боеприпасах и продуктах питания.

Огромное количество раненых дожидалось эвакуации. Но как только какое-либо судно пыталось пересечь Волгу, немецкая артиллерия тут же открывала огонь. И все же обстановка изменилась. Атакующие немцы теперь превратились в осажденных. Советским бойцам тоже приходилось несладко. Табака у солдат не было, и поставок его в ближайшее время не предвиделось. Чтобы хоть как-то заглушить тягу к курению, красноармейцы пели. Немцы, сидя в своих укрытиях, слышали русские песни, но оскорблений больше не выкрикивали. Они понимали, что в битве наступил переломный момент.

Э. Бивор. Сталинград

10 семилетних циклов прошло со времени операции «Уран», и в это время можно объективно взглянуть на события. Конечно, Сталинград героически сражался. Если бы не было это операции его рано или поздно сдали бы немцам, как сдавали другие города. После операции «Уран» немцы так и не оправились, как атакующий боксёр, внезапно попавший в глубокий нокдаун, они не смогли вернуть себе инициативу.
Поражение немцев под Сталинградом стало не только рубежным событием в войне, но и во всем стратегическом подходе Красной армии. В своих воспоминаниях «Поход на Сталинград» генерал Дёрр, что для Германии битва под Сталинградом была тягчайшем поражением в её истории, а для России её величайшей победой.
До сих пор истоки этого события окружают тайной. Попробуем раскрыть эту тайну с помощью астрологии. Сталин не доверял своим генералам в начале войны, особенно с лета 1942 года после трагических поражений на Керчинском полуострове и под Харьковом.

Семен Константинович Тимошенко

23 июля 1942 года был снят с поста командующего только что переименованного Сталинградского фронта Тимошенко. Причины более чем веские: за провал в наступлении под Харьковом в мае 42 года, последующие отступления и наконец, окружение под Миллерово. Это событие знаковое. Тимошенко был наркомом обороны перед войной. Именно он исправил ситуацию в Финской войне, и она закончилась для нас относительно удачно, но на этом его заслуги заканчиваются. На Тимошенко лежит вся ответственность за поражения в начале войны.
И вот 1942 год. Сталин очень долго его не трогал, потому что не кем было его заменить. В армии нельзя ставить обыкновенного генерала командующим фронтом, только в исключительных случаях берут командующего армией, если тот отличился в предыдущих сражениях. В начале войны отличались немногие, поэтому выбор был невелик. Но, несмотря на всё сказанное 23 июля стало рубежной датой. С этого времени крупных котлов в Красной армии уже не было.

Поиски Сталина новых командующих отразились даже в пьесе Корейчука «Фронт» , которую Сталин отредактировал летом 42 года накануне Сталинградской битвы. Сюжет пьесы заключался в том, что командующий фронтом генерал-лейтенант Горлов храбрый участник Гражданской войны, а на сегодня отставший от жизни невежественный военачальник, сталкивается с молодым хорошо образованным генерал-майором Огневым. Огнев начал войну полковником, командовал дивизией, потом армией. В штабе Горлова льстецы, подхалимы, самодовольные хамы, пьянство. Огнев открыто противостоит не только Горлову, а всей тенденции. По первому варианту пьесы он самостоятельно разрабатывает свой план операции, и никого не ставя в известность, осуществляет её с успехом.
Сталин отредактировал этот вариант: Огнев передаёт свой план члену военного совета фронта, а тот в Москву. План блестяще воплощается. Горлов снят с должности, а Огнев назначен на его место. Сталин вписал в уста члена военного совета такой монолог: «Сталин говорит, что нужно смелее выдвигать на руководящие посты молодых, талантливых полководцев. Надо бить этих самовлюблённых невежд, заменить их другими: новыми, молодыми, талантливыми, иначе можно загубить всё великое дело ».

После публикации пьесы в «Правде» 24 и 27 августа 42-го года появилась неожиданная реакция. 28 августа Тимошенко прислал телеграмму: «Товарищу Сталину, опубликованная в печати пьеса товарища Корнейчука фронт, заслуживает особого внимания. Эта пьеса вредит нам целыми веками, её нужно изъять, автора привлечь к ответственности, виновных в связи с этим следует разобрать. Тимошенко »
Как видно эта пьеса задела за живое не только Тимошенко, с позором изгнанного из-под Сталинграда. Командующим был дан сигнал: так как раньше воевать нельзя. Интересно, что Тимошенко на пост командующего Сталинградского фронтом заменил генерал-лейтенант Гордов. Почти однофамилец героя пьесы. Через месяц был также с треском снят. Окончательный вариант Сталинградской стратегической наступательной операции был утверждён 30 июля 1942 года . Именно эта дата стоит на картах этого плана вместе с подписями тогдашнего начальника Генштаба Василевского и подлинного автора идеи плана операции полковника Потапова, т.е. главного оперативного управления Генштаба.
Судя по всему идея, зародилась во время одного из докладов Потапова Сталину. У Иосифа Виссарионовича была привычка напрямую работать с офицерами Генштаба, которые лично курировали то или иное направление.

Жуков в своих мемуарах приписавший себе разработку плана на самом деле с разрешения Ставки был посвящен в замысел Сталинградской операции только 27 сентября 1942 года. Он пишет, что 12 сентября состоялось совещание в Кремле, на котором присутствовал Василевский. Однако в записи журнала посещений Сталина за 12 и 13 сентября отсутствует отметка о каком-либо посещении с участием Жукова и Василевского. Первая такая запись за сентябрь датируется только 27 сентября.

Потапов

Понятно, что операция такого масштаба не могла быть подготовлена за полтора месяца, как об этом пишет Жуков. Из этого следует, что Сталинградская операция или план контрнаступления «Уран» готовилась 3,5 месяца в строжайшей тайне. Во все детали были посвящены только 3 человека – Сталин, Василевский и полковник Потапов. Часть операции была открыта Жукову на совещании в конце сентября. Да и то только часть, потому что Жуков до последнего был уверен, что главное наступление советской армии произойдет под Ржевом (операция «Марс»), а под Сталинградом будет только отвлекающий удар.
О том, что Жуков не знал масштабов наступления под Сталинградом, говорит такой факт. На том совещании 27 сентября Жуков и Конев отказались передавать резервы Западного и Калининского фронтов на Волгу. Между тем, операция «Марс» - это сознательная дезинформация немцев, для того, чтобы убедить их, что главный удар будет против группы армии немцев «Центр». Еще в конце июля Сталин назначил Жукова командовать летней Ржевско-Сычевской операцией и скрыл, что она является отвлекающей от южного направления. Еще более тщательно Сталин скрыл отвлекающий характер этой операции в ноябре-декабре 1942 года.

По указанию Сталина разведка НКВД «помогла» немцам еще за две недели до прибытия сюда Жукова, т.е. сообщила им, что с 15 ноября именно под Ржевом будет главный удар. Это описано в мемуарах немцев. Сталин столь упорно до конца разыгрывал решающее значение операции «Марс», что на десятилетия вперед всех ввел в искреннее заблуждение. Эта операция как отвлекающая сыграла одно из решающих значений в битве под Сталинградом. Но Жуков об этом не догадывался.
Операция «Марс» при скромных результатах отмечалась огромными потерями. После этого Сталин произвел Жукова в фельдмаршалы Советского Союза. Все, в том числе и сам Жуков, недоумевали – за что? Немцы, основываясь на этих данных в октябре-ноябре 1942 года перебросили на западно-московское направление дополнительно 11-ю полевую армию во главе с фельдмаршалом Манштейном, которая предназначалась для штурма Ленинграда. Также перебросили сюда еще 5 дивизий и 2 бригады из западной Европы с началом наступления западного и калининского фронтов. Потом еще 10 дивизий. На этом направлении до 24 ноября 1942 года в районе Витебска Гитлер держал Манштейна и только понял окончательно, где происходят главные события, отправил его под Сталинград.

Как отмечал в мемуарах бывший начальник отдела «Восток» Рейханд гелем 4 ноября 1942 года поступило важное донесение по линии Амбера. В нем говорилось: « По полученным от доверенного лица сведениям состоялось заседание военного совет а по председательством Сталина, на котором присутствовало 12 маршалов и генералов. Было решено привести все наступательные операции еще 15 ноября насколько это позволят погодные условия. Главные удары – от Грозного (направление Маздока), в районе Верхнего и Нижнего Мамона Донской области, под Воронежем, Ржевом, у озера Ильмень и под Сталинградом». Гитлеру о нем доложили 7 ноября.
На самом деле юго-западный фронт нанес главный удар не на своем правом крыле у хуторов Верхний и Нижний Мамон против итальянцев, а на своем левом крыле против румын. Судя по всему, это тоже часть дезинформации – до самого ее начала во все ее детали были посвящены только 3 человека. Так что даже высокопоставленный информатор Амбера (скорее всего один из 12 перечисленных генералов) не дал убедительной информации о Сталинградском контрударе. Гитлер нацелил компанию 1942 года на завоевание нефтеносных районов СССР. В своем выборе он не был свободен, на его решение повлияли Рокфелеры, которые спонсировали его и Гитлер был вынужден их слушаться.
К концу 1942 году для германских войск складывалась позитивная картина. Создание мощной группировки в центре и наличие превосходящих сил на юге не давали Гитлеру поводов для беспокойства о восточном фронте. Фюрер даже решил это использовать в личных целях. 7 ноября он вместе в высшими генералами отправился на отдых в Альпы. День 19 ноября у него прошел спокойно. Была напечатана речь Гебельса, произнесенную накануне: «Цель на востоке ясна и непоколебима, советская военная мощь должна быть полностью уничтожена». Только короткие сообщения сообщали о слабых советских контрударах под Сталинградом.

Операция «Уран» началась 19 ноября для войск Юго-Западного и Донского фронтов, а для Сталинградского – 21 ноября. Операция «Марс» началась 25 ноября на следующий день после окружения под Сталинградом армии Паульса. В чем же заключался успех Сталинградской операции? В том, что для запланированного окружения создались резервы в виде еще одного фронта и нескольких армий. Всю эту махину танков, пушек, боеприпасов (на трех фронтах их было около 8 миллионов!), продовольствия и горючего было нужно подготовить и перебросить на эшелонах в район Сталинграда в абсолютной тайне.
Для этого была построена Волжская ракада (ракада с франц.яз. – прифронтовая дорога) от станции Виловля (84 км от Сталинграда) до станции Свияжск (на правом берегу Волги напротив Казани). Вся линия была принята 1 ноября 1942 года. Это означало, что железнодорожную магистраль около 1000 км удалось построить в фантастический срок за 6 месяцев! Никто и никогда не монтировал в такие сроки такие железнодорожные пути. В результате был совершен поворот в войне. Операция «Уран» готовилась в обстановке абсолютной секретности – переписка и телефонные переговоры были запрещены, все приказы передаются в устной форме только непосредственным исполнителям. Все перемещения полков, выход на позиции только ночью.
Военная история всегда считала классическим разгром карфагенцем Ганнибалом в 216 году до н.э. римских легионеров у городка Канны на юго-востоке Италии. Спустя 2158 лет после Канн Сталинград станет синонимом классической операции на окружение и уничтожение противника. Но если такая грандиозная операция как Сталинградская завершилась удачно, то на это должны указывать планетные констелляции.

Рис. 2 затмения

И такими констелляциями могли стать 2 солнечных затмения. 12 августа 1942 в «антирусском поле» и 4 февраля 1943 в «русском поле». Эти затмения и обозначают Сталинградскую битву. Само окружение началось и закончилось в срединную точку между этими затмениями – 15 и 23 ноября. Это обеспечило неожиданность и внезапность данной операции. «Мы абсолютно не имели представления о силе русских войск в этом районе. Раньше здесь ничего не было и вдруг внезапно был нанесен удар большой силы, имеющий решающее значение », - писал один из немецких генералов.
Затмение 12 августа крайне интересное. Во-первых, оно произошло на звезде Мерак, одной из звезд Большой Медведицы, связанной с нашей территорией. Во-вторых, затмение было на Хироне, что косвенно указывает на антигерое Сталинградской битвы – Паулюса (Весы по Солнцу). Еще одна редкая констелляция была в это время – Приап и Рази соединились в одном градусе с Белой Луной – включился новый светлый цикл на 4 года, что указывает на светлую прошлую программу, которая после соединения этих планет может возродиться. В этом градусе Зодиака было Солнце в день битвы на Куликовом поле и Бородино, что символизирует защиту русского эгрегора.
При наложении на карту III Рейха это соединение попадает на Юпитер и Марс Рейха, что означает, что с этого момента военный авторитет фашистской Германии будет неуклонно снижаться вплоть до победы Советской армии.

Рис тауквадрат к Урану

И наконец, в июле на небе сформировался тауквадрат от Лунных Узлов к Урану. Все время Сталинградской битвы он будет держаться и в ключевые моменты достраиваться до креста. Распадется он только в январе 1943 года. В дальнейшем мы проследим за этими констелляциями.
Уран – это управитель территории Водолея и одновременно так называлась эта операция, которая привела к повороту в войне. Интересно, что Уран в срединной точке от Лунных Узлов свидетельствует о свободе. Не смотря на невероятное сжатие от затмений на его территории Уран получает свободу.
В гороскопе СССР затмение 12 августа попало на Нептун, что указывает на тайну и секретность готовящейся операции. Именно после этого затмения операция «Уран» была засекречена. А гороскопе Сталина это затмение встало в 5 доме гороскопа на Белую Луну, что говорит о фатальном периоде, в лучшем случае светлом и творческом.

Наконец, о Паулюсе, командующем 6-й немецкой армией. Если его сравнить с Василевским, то мы найдем у них много общего. Оба родились под знаком Весов, оба штабные офицеры. Паулюс был назначен командующим 6-й армией в начале января 1942 года. До этого он не командовал ни корпусом, ни дивизией, ни даже полком. Последнюю строевую должность он занимал в 1934 году, командуя отдельным танковым батальоном. Василевский также командовал полком в 1930 году и до 1942 года был на штабной работе. Но не смотря на все это один становится начальником армии, а второй начальник генштаба и координировал 3 линии фронта.

Рис Гороскоп Паулюса

Фридрих Паулюс родился 23 сентября 1890 года в 20ч07м вблизи срединной точки. Высокий, подтянутый, аккуратный Паулюс неизменно носил перчатки, поскольку терпеть не мог грязи. Он дважды в день принимал ванну и переодевался, за что его язвительно называли «благородный лорд». Может быть так сказывалось влияние Солнца в градусе «черного грифа», но также этот градус дает катастрофу после возвышения. В его гороскопе мы видим несколько настораживающих обстоятельств.

Первое . Вызывает опасение точная оппозиция между Белой Луной и Вакшьей с Ураном на куспидах 6-12 домов. Также здесь выстраивается тауквадрат на Луну в 9 доме. Несомненно, что это одна из главных конфигураций в его гороскопе, которая сказалась на его судьбе. Уран, управитель 10 дома в 6-м показывает штабного работника, которого могут заметить и для него наступит звездный час. Но Вакшья здесь показывает, что все закончится абсурдом, даже заключением, тюрьмой (Белая Луна в 12 доме) за границей (Луна в 9 доме).
Второе. Белая Луна в 23-м разрушительном градусе Овна в «германском поле». С одной стороны он положил начало разрушения германского государства. Но с другой стороны это разрушение злодейской страны, построенной на сатанинской идеологии.
Третье. Еще одна фатальная конфигурация, расположившаяся на прежней оппозиции – это носилки (с оппозицией Хирона – Луна с Юпитером). Кармические аспекты между ними дают скованность и задавленность, заключение, а звезда Гиеди на его Юпитере говорит о том, что под его руководством замерзнут и погибнут сотни тысяч людей.
Четвертое. Солнце в разрушительном 1 градусе Весов. Это коллективный градус человечества, связан с судом и осуждением. Действительно, Паулюс находился в заключении как пленный 10 лет до 1953 года.
И наконец, четвертое . Черная Луна находится в 4 доме гороскопа, что говорит о негативной карме рода или о том, что его предадут на родине. Действительно, Гитлер запретил ему капитулировать, и присвоил ему звание фельдмаршала в надежде, что том покончит с собой. К тому же, если учесть, что родился в срединную точку и Лунные Узлы находятся на горизонтальной оси гороскопа, то затмение станет для него проявителем и расплатой за прошлые грехи.

Теперь обратимся к затмениям. Солнечное затмение 12 августа произошло на Черной Луне Паулюса в 4 доме в 19 гр. Льва, а следующее произошло в оппозиции в 16 гр Водолея в 10м доме, тем самым отметив окружение и ликвидацию группировки немцев. Затмение на Черной Луне считается очень тяжелым – предательство на родине. Гитлер – Телец, является в свою очередь 8-м знаком, губителем для Весов.

А теперь Василевский. Сталин отправил его координировать 3 фронта под Сталинградом. Только он, один из всех знал об истинных целях операции. С этой миссией как представитель Ставки он пробудет там до окончательного окружения. К сожалению, мы знаем только космограмму Василевского – 30 сентября 1895 года. Можно предположить, что его Луна находится в русском поле. Тогда Асцендент попадает в знак Девы. При этом Солнце находится в точном соединении с Вакшьей. Такой человек должен занимать золотую середину. Если он будет рваться вверх, к вершине власти, то его ждет фиаско. Он может получить высокие посты, если не будет их желать. 26 июня 1942 года он назначен начальником генштаба. Перед этим Сталин показал ему компрометирующее письмо, где были перечислены его недостатки, говорилось, что он не может быть на такой должности. Когда Сталин спросил, что тот по этому поводу думает, то Василевский ответил, что это правда. Он всячески противился этому назначению. Однако он был назначен на эту должность и за год прошел путь от генерала-лейтенанта до маршала.
Василевский по характеру не строевой генерал, был единственный, кто был посвящен полностью в эту операцию. Рокосовского, когда он приехал для увязки действий фронтов на командный пункт юго-западного фронта, возмутило, что начальник генштаба фактически командует фронтом. Но он не догадывался о масштабах операции. Этого не знал сам командующий фронтом Латутин.
Интересно посмотреть транзитную ситуацию на начало контрудара 19-21 ноября для гороскопа Василевского. В эти дни Черная Луна встает в точную оппозицию к Белой Луне. А транзитная Белая Луна проходит по Солнцу с Вакшьей, замыкая тауквадрат. Все это сохраняется в течении месяца, когда армия Паулюса была окружена.
В названии фронтов тоже заложен элемент секретности. Сталин так всех запутал названиями, что и сейчас не просто разобраться. В июле 1942 года огромное пространство от излучины Дона до Цимлянска было доверено одному фронту. В августе фронт был разделен надвое, хотя два фронта возглавлял один человек, Еременко. Только в сентябре с появлением Рокоссовского разделение фронтов получило реальное воплощение. Но с 31 октября появляется третий фронт, что указывает на формирование операции «Уран».
Василевский пишет, что в целях сохранения тайны создание третьего фронта было отнесено на конец октября. Так целый фронт был оформлен за 2 недели до наступления. Это указывает на постепенное, скрытное наращивание силы. И вот, 19-21 ноября был нанесен удар страшной силы с трех сторон. Главную роль в этой операции сыграли юго-западный и сталинградские фронты, занимавшие позиции против флангов группировки немцев.
В целом план операции «Уран» был прост. От участков прорыва на реке Дон к северу от Сталинграда и от цепочки озер к югу от города армии расходились веером, образуя внешний и внутренний фронты окружения. Середину веера образовывали обладавшие наиболее пробивной силой танковые и механизированные корпуса. Они должны были первыми прорваться навстречу друг другу. Надежду на быстрое завершение операции давал тот факт, что на флангах армии Паулюса были румынские войска, не отличавшиеся стойкостью. Донской фронт выполнял задачу сковывания окружаемого противника и наступал своим правым крылом с ограниченными целями.
«Шлите приемщика за получением меховых перчаток» - такая телефонограмма была разослана в 5-ю танковую армию. Это означало атаку пехотой 19 ноября в 8.50. Именно в это время фронты перешли в наступление. Этот день стал днем праздника артиллерии.

Эта война особая, ее надо рассматривать как битву светлого и темного начала. Поэтому при рассмотрении астрологической карты мы обращаем прежде всего внимание на показали добра и зла. 8.50 – это был 3й солнечный день. Для элективного гороскопа важен именно солнечный день. 3й день – день Аша Вахишты, день стихии Огня, которая была создана первой и так не была осквернена Ангроманью. Также этот солнечный день посвящен Аирьемону – водителю арийских народов, т.е. непосредственно связан с российским эгрегором.

На момент начала операции «Уран» на небе сформировался фатальный крест с участием Урана, Лунных Узлов, Хирона, Солнца и Венеры. В целом этот крест держался все время проведение операции. В это время Уран находился наиболее близко от Солнца и его можно было увидеть в бинокль. В 12 часов ночи Уран как звездочка 8-величины висел над головами воинов.
Солнце находилось в конце Скорпиона в Сожженном Пути, а к концу операции перешло в начало Стрельца – Алмазный Путь или Дорогу Жизни. Этот знак в лучшем случае дает защиту и поддержку светлого эгрегора. На это указывает аспект септиль от Белой Луны к Солнцу. Причем транзитная Венера и Солнца были точно на десценденте гороскопа III Рейха. Эта операция символизировала активизацию его врагов. В гороскопе СССР Солнце с Венерой затрагивают Белую Луну. Белая Луна в это время имела аспекты к трем дальним планетам – соединение с Нептуном, секстиль с Плутоном и тригон к Урану, а также делала септиль к Солнцу и Венере. Все это говорит о редкой удачной для светлых сил констелляции.
В тоже время Черная Луна находилась в желтых (ундицильных) аспектах к Нептуну, Хирону, Юпитеру. Также она была в оппозиции к Азе, что ослабляло их обе.
На Восходящем Узле, символе эволюционных задач находилась звезда Большой Медведицы (связь с арийским эгрегором) Фекда. И наконец Юпитер делает тригональные аспекты к Солнцу и Венере, что говорит о больших почестях и наградах уже в ближайшее время тех, кто встал на светлый путь.

Операция была завершена за 4 дня. В результате 23 ноября в 16.00 Юго-Западный и Сталинградский фронты прочно соединились в районе Клоча и Советского, замкнув кольцо окружения. В первые дни Паулюс настойчиво добивался разрешения вырваться из кольца и оставить Сталинград, но Гитлер приказал держаться до конца, надеясь разблокировать окруженную группировку. Оказалось, что Советская армия окружила 330 000 человек. Это гораздо больше, чем рассчитывали наши военачальники. Предполагалось окружить 90-120 тысяч немцев. Поэтому ликвидация группировки так затянулась. Само по себе окружение такой большой группировки не означало их мгновенное уничтожение. Более того, имевшие к осени 1942 года прецеденты окружения фашистов частями Красной Армии демонстрировали высокую устойчивость противника к попаданию в котел.
Но на этот раз все было не так. Немцы не могли перебросить танки с центрального фронта, потому что они были задействованы в операции «Марс». Операция по деблокаде называлась «Зимняя гроза» и ее уже готовил фельдмаршал Манштейн. Но на деблокаду отправилась группировка немецких войск. Но это произошло только 12 декабря. 14 декабря на ее пути не было никого, кроме разрозненных частей и 4-ого механизированного корпуса. Это был один из тех случаев, когда по крылатому выражению Черчеля «судьба многих зависела от немногих ».
У командира 4-ого корпуса Зольского не было права на ошибку. Он должен биться, задерживая немцев как можно дольше до сосредоточения главных сил 2-й гвардейской армии. Битва продолжалась 5 дней и время было выиграно.

Если посмотреть на элективный гороскоп этого сражения 12 декабря 1942 года, то видно что Марс из Змееносца замыкает основной крест из планет в период 12-18 декабря. Для нас наибольшая опасность была 12-15 декабря, когда Марс проходил Сожженный Путь.
Здесь конечно сражаются люди высшего зодиака. Если наложить карту генерал-майора Зольского (22 марта 1897, 20.00 Москва) на карту битвы, то виден сильный Змееносец (Луна, Уран, Сатурн). Весь транзитный крест включился через этот знак. Генерал Эхард Хаус родился 8 января 1889 г в Австрии – командир 6й немецкой дивизии. Он сражался с войском Зольского и должен был деблокировать Паулюса. Он тоже имел высший зодиак в космограмме – Пегас (Марс 30гр Водолея и Венера 2 гр Рыб). Он также на это соединение замкнул весь крест. Змееносец победил Пегаса и деблокада провалилась. После этого дни армии Паулюса были сочтены.

Содержимое:

Кодовое наименование плана наступательной операции Юго-Западного, Сталинградского и Донского фронтов во время Великой Отечественной войны, в ходе которой была окружена Сталинградская группировка вермахта.

Обстановка на начало операции

К моменту начала операции шла уже четыре месяца. Неоднократные попытки 6-й армии вермахта (командующий — генерал-полковник ) штурмом взять Сталинград не увенчались успехом. 62-я и 64-я армии держали прочную оборону на окраинах города. Упорное сопротивление советских войск, растянутость тылов и приближение зимы привели к тому, что немецкая армия оказалась в сложном положении. Командование вермахта предполагало удерживать занимаемые рубежи до наступления весны, а затем провести решающее наступление.

План операции и подготовка к ней

Первые обсуждения плана наступательной операции под Сталинградом проходили в Ставке Верховного Главнокомандующего в начале сентября 1942 года. Во время них было принято решение, что наступление должно решить две главные задачи — окружить и изолировать от основных сил вермахта немецкую группировку, действующую в районе города, а затем разгромить её.

План операции, получившей кодовое наименование «Уран», отличался широтой и смелостью замысла. К участию в ней привлекались войска трёх фронтов — Сталинградского (командующий - генерал-полковник ), Юго-Западного (командующий - генерал-лейтенант, с декабря 1942 года генерал полковник ) и (командующий - генерал-лейтенант, с января 1943 года генерал-полковник ). Общая площадь наступления составляла 400 квадратных метров. Северной группе войск предстояло преодолеть немецкую оборону и пройти с боями 120-140 километров, а южной — 100 километров, после чего обе группы должны были встретиться, завершив окружение армии Паулюса. При разработке операции учитывалось, что немецкие войска в попытках взять Сталинград израсходовали все свои резервы — к середине ноября он располагал лишь шестью резервными дивизиями, разбросанными на большом участке фронта. Немецкое командование пыталось усилить их, но опоздало.

Для подготовки к наступлению фронты были усилены. В состав Юго-Западного фронта были включены две танковые дивизии, кавалерийский корпус, ряд артиллерийских и танковых частей и соединений; в состав Сталинградского — механизированный и кавалерийский корпуса, три механизированные и три танковые бригады; в состав Донского — три стрелковые дивизии. Все эти силы были переброшены в максимально короткие сроки — с 1 октября по 18 ноября 1942 года. В общей сложности на начало операции задействованные в ней советские войска насчитывали около 1 миллиона 135 тысяч бойцов и командиров, около 15 тысяч орудий и миномётов, более 1,5 тысяч танков и самоходок, более 1,9 тысяч самолётов. Таким образом создавалось решающее превосходство над противником на данном участке фронта: в личном составе в 2-2,5 раза, а в артиллерии и танка — в 4-5 раз.

Общее руководство операцией от Ставки осуществлял начальник Генерального штаба генерал-полковник (с января 1943 года — генерал армии) . Подготовка к ней производилась при участии генерала армии и генерал-полковника артиллерии Н. Н. Воронова.

Советское командование широко применяло методы дезинформации противника относительно места и времени удара. Благодаря качественной маскировке передвижений войск враг до самого последнего момента не знал, какими силами располагают на Сталинградском участке фронта советские войска. Широко использовалось строительство ложных объектов — только через Дон было построено 17 мостов, 12 из которых были ложными. Все эти меры привели к тому, что контрнаступления под Сталинградом командование вермахта не ожидало, думая, что наступательная операция будет предпринята на Ржевском выступе или на Кавказе.

Ход боевых действий

Операция началась 19 ноября 1942 года. В этот день в наступление перешёл Юго-Западный и правое крыло Донского фронтов. Из-за плохих метеоусловий командованию пришлось отказаться от авиационной поддержки, и рассчитывать лишь на артиллерию. В 7:30 одновременно на нескольких участках 3500 орудий и миномётов начали обстрел вражеских позиций. Немецкие войска, не ожидавшие удара, понесли большие потери. Первыми в атаку пошли 14-я (командир - гвардии генерал-майор А. С. Грязнов) и 47-я (командир - гвардии полковник, с декабря 1942 года гвардии генерал-майор Ф. А. Осташенко) гвардейские, 119-я (командир - полковник, с января 1943 года генерал-майор М. М. Данилов) и 124-я (командир - генерал-майор А. И. Белов) стрелковые дивизии. Противник оказывал упорное сопротивление — за первые четыре часа наступления советские части продвинулись лишь на 2-3 километра. В прорыв были введены 1-й (командир - генерал-майор танковых войск М. Е. Катуков) и 26-й (командир - генерал-майор танковых войск А. Г. Родин) танковые корпуса, которые довершили дело прорыва обороны — вражеские войска, большую часть которых на этом участке составляли румынские части, частью были оттеснены, частью сдались в плен. К середине дня оборона была окончательно прорвана и развивала дальнейшие действия в тылу противника. Стремясь отбросить советские войска и восстановить положение, немецкое командование ввело в действие оперативные резервы — четыре дивизии. Однако им удалось лишь задержать продвижение частей Красной Армии. На своих участках успешно действовали 63-я (командир - полковник Н. Д. Козин), 76-я (командир - полковник Н. Т. Таварткиладзе), 96-я (командир - генерал-майор И. М. Шепетов), 293-я (командир - генерал-майор Ф. Д. Лагутин) стрелковые дивизии, 4-й танковый (командующий — генерал-майор танковых войск А. Г. Кравченко) и 3-й гвардейский кавалерийский (командующий — генерал-майор И. А. Плиев) корпуса. Подвижные соединения Юго-Западного фронта стремительно продвигались на юг, в оперативную глубину, уничтожая резервы, штабы и отступающие соединения врага. Особенно большие потери здесь понесли румынские войска — два их корпуса были полностью разгромлены, ещё один оказался в окружении.

На Донском фронте главный удар наносила 65-я армия (командующий — генерал-лейтенант ). К исходу первого дня операции она продвинулась на 4-5 километра, так и не сумев прорвать оборону. Однако упорное сопротивление врага на этом участке не могло спасти положение — брешь, образовавшаяся в результате прорыва на левом фланге армии Паулюса, стремительно разрасталась. 20 ноября 1942 года частями 26-го танкового корпуса штурмом был взят стратегически важный узел автомобильных дорог Перелазовское. В тот же день были введены в действие войска Сталинградского фронта. 57-я (командующий — генерал-майор ) и 64-я (командующий — генерал-лейтенант ) армии одновременно после артиллерийской подготовки нанесли удар по вражеским позициям с двух флангов. Вражеская оборона была прорвана на нескольких участках: 57-я армия силами 169-й (командир - полковник И. И. Мельников) и 422-й (командир - полковник И. К. Морозов) стрелковых дивизий, а 64-я — силами 36-й гвардейской (командир - генерал-майор М. И. Денисенко), 38-й (командир - полковник А. Д. Коротков) и 204-й (командир - полковник, с декабря 1942 года генерал-майор А. В. Скворцов) стрелковых дивизий. В образовавшиеся прорывы были введены 13-й танковый (командир — полковник Т. И. Танасчишин), 4-й механизированный (командир — генерал-майор В. Т. Вольский) и 4-й кавалерийский (командир — генерал-лейтенант Т. Т. Шапкин) корпуса, которые повели наступление на северо-запад и юго-запад. В отличие от удара на севере, южный для немецкого командования оказался неожиданным. Уже на второй день операции враг был вынужден ввести в действие все свои оставшиеся резервы. Эти меры смогли лишь задержать наступление Красной Армии.

Командование 6-й армии и вермахта вовремя не оценили масштабов угрозы своей Сталинградской группировке. Лишь вечером 20 ноября 1942 года для Паулюса стало очевидным проведение советскими частями крупной операции. Понимая, что над ним нависла угроза полного окружения, он перебросил часть своих резервов, но многим из них так и не удалось пробиться. Видя это, Паулюс предложил командованию прорваться на юго-запад, оставив сталинградские рубежи, но Гитлер не пошёл на это. Наступление советских войск привело к тому, что командный пункт 6-й армии оказался под угрозой удара, и Паулюс перебросил его глубже в тыл, в станицу Нижне-Чирскую. В рядах немецких частей, и особенно среди их союзников — румын, венгров, итальянцев — начала нарастать паника.

23 ноября 1942 года 26-я танковый корпус освободил город Калач. В тот же день у хутора Советский его части встретились с 4-м механизированным корпусом, что ознаменовало соединение войск Юго-Западного и Сталинградского фронтов и замыкание кольца окружения. В нём оказались около 330 тысяч солдат и офицеров противника (22 дивизии, 160 отдельных и вспомогательных частей). На следующий день был довершён разгром румынских частей в районе станицы Распопинской — в плен сдались около 30 тысяч солдат и офицеров. В кратчайшие сроки был создан фронт окружения, защищённый как удара изнутри, так и от удара извне — было очевидно, что враг вскоре попытается прорвать его. 24 ноября 1942 года Паулюс предложил Гитлеру оставить Сталинград и прорываться на юго-запад, чтобы соединиться с основными силами, но тот вновь ответил категорическим отказом.

На протяжении последующей недели Сталинградский и Донской фронт довершил дело окружения, отбросив части 6-й армии и сократив тем самым фронт до 80 километров с запада на восток и до 40 — с севера на юг. Уплотнив свои боевые порядки, Паулюс сумел организовать эффективную оборону, в том числе с использованием тех укреплённых рубежей, на которых на протяжении лета-осени 1942 года держали оборону советские войска. Это существенно задержало советские войска и отсрочило разгром Сталинградской группировки.

Немецкое командование попыталось организовать прорыв силами ударной армейской группы «Гот» (командующий — Г. Гот), входившей в группу армий «Дон» (командующий — ) и насчитывавшей 9 пехотных и 4 танковых дивизий. Манштейн предполагал осуществить его в районе города Котельниково. 12 декабря 1942 года задействованные войска перешли в наступление и оттеснили советские войска. Однако 15 декабря 1942 года за рекой Аксай в результате упорного сопротивления советских войск это наступление было остановлено. Противнику оставалось 40 километров до линии фронта с внутренней стороны кольца. 16 декабря 1942 года части Юго-Западного фронта перешли в наступление и в течение последующих трёх дней прорвали его оборону. Группа Гота, в которой находилась также одна итальянская армия, понесла тяжелейшие потери, её фронт полностью рассыпался. В результате контрудара внешний рубеж кольца окружения был отодвинут от внутреннего на 200-250 километров, что окончательно лишило 6-ю армию надежды на его прорыв в ближайшее время.

К январю 1943 года положение Сталинградской группировки окончательно ухудшилось. Советское командование 8 января предъявило Паулюсу ультиматум о сдаче, но Гитлер категорически запретил капитуляцию. Тогда советские войска предприняли наступательную операцию по окончательному разгрому 6-й армии (кодовое наименование — операция «Кольцо»), в результате которой Сталинград был освобождён, а все ещё остававшиеся к тому времени в живых солдаты и офицеры противника во главе с самим Паулюсом сдались в плен.

Результаты операции

В результате операции «Уран» немецкие, румынские, венгерские, итальянские, хорватские части потерпели тяжелейшее поражение. Безвозвратные их потери составили более 800 тысяч солдат и офицеров. В ходе боевых действий погибли более 155 тысяч бойцов и командиров Красной Армии, ещё более 300 тысяч человек были ранены. Данная операция продемонстрировала всему миру оперативно-тактическое мастерство командования Красной Армии и имела огромный политический эффект — в странах антигитлеровской коалиции и на оккупированных территориях победа на Волге вызвала всеобщий подъём. В Германии разгром Сталинградской группировки был встречен трёхдневным трауром. В Италии, Венгрии и Румынии, потерявших значительную часть своих вооружённых сил, поражение стало одной из причин внутриполитического кризиса, впоследствии вылившееся в свержение руководителей этих государств и их выход из союза с Гитлером.

Тайна плана операции «Уран»

Контрнаступление советских войск под Сталинградом по праву считается одним из самых выдающихся достижений военного искусства ХХ века. До сих пор среди историков не утихают споры о том, как разрабатывался план контрнаступления и кто был его автором.

«Тайна трех»

Более или менее недоступно картину выработки этого решения воссоздает Георгий Жуков в своих мемуарах. Однако сегодня возникает вопрос ― насколько она достоверна? Жуков прямо пишет о том, что основные положения этого плана были рассмотрены Иосифом Сталиным, Александром Василевским и им во время их встречи в кабинете Верховного Главнокомандующего 12 и 13 сентября 1942 года. Встреча была абсолютно секретной и дальнейшее согласование деталей плана происходило в течение последующих двух месяцев. Содержание и детали этого плана были известны только троим. Так родился миф о «тайне трех», который затем был широко популяризирован в историко-публицистической литературе.

Во второй половине 90-х годов были рассекречены журналы посещений Сталина, в которых скрупулезно фиксировались все его встречи и беседы с должностными лицами. 12 и 13 сентября 1942 года в этих журналах встречи Сталина с Жуковым и Василевским не значатся. На это обстоятельство обращает внимание видный британский историк Джеффри Робертс, который считает, что Сталин не мог встречаться с Жуковым между 31 августа и 26 сентября 1942 года, а Василевский виделся со Сталиным, но только не между 9 и 21 сентября, поскольку они были заняты в других местах и отсутствовали в Москве большую часть сентября.

Нефть всему виной

Относительно авторов плана контрнаступления под Сталинградом в отечественной исторической литературе к этой проблеме подходили тенденциозно субъективно и исключительно политизировано. В первые послевоенные годы авторство этого плана приписывалось только одному человеку ― Иосифу Сталину. Во время хрущевского субъективизма и волюнтаризма инициатором этого плана и его автором сделали Хрущева вместе с командующим фронтами и командирами в районе Сталинграда. Наконец, с момента выхода воспоминаний Жукова творцами плана Сталинградского контрнаступления стали Жуков, Василевский и Сталин.

Как же на самом деле разрабатывался план контрнаступления советских войск под Сталинградом? Новые документы и исследования позволяют взглянуть на эту проблему с несколько иных позиций. Как свидетельствуют исторические документы и факты, Ставка Верховного Главнокомандования, Государственный Комитет Обороны и лично Сталин приступили к планированию контрнаступательных операций на юго-восточном фланге советско-германского фронта, в районе Сталинграда, уже в начале лета 1942 года, сразу же после поражений советских войск в Крыму и под Харьковом. Выбор времени разработки плана был отнюдь не случайным, а, опираясь на фундаментальный анализ, сложившийся геополитической обстановки, строился с учетом боевых действий на советско-германском фронте и базировался на детальном изучении обширной информации, полученной по каналам советских разведывательных органов.

Именно летом 1942 года гитлеровское военно-политическое руководство приближалось к зениту осуществления своих геополитических планов. В основе их лежали расчеты по захвату нефтяных богатств Северной Африки, Передней Азии и Юго-Восточной и Восточной Европы. Еще весной 1941 года в Германии был подготовлен план «Ориент». Его замысел сводился к тому, чтобы в случае поражения СССР выйти через Кавказ в Иран, а затем в Саудовскую Аравию и Ирак. Тем самым британские войска в этом регионе лишались маневра и их действия могли быть парализованными. Несмотря на то, что разбить СССР в 1941 году не удалось, Гитлер пытался форсировать осуществление плана «Ориент». Дело в том, что уже к началу 1942 года Германия стала испытывать огромные трудности с нефтяными продуктами, ей реально угрожал нефтяной кризис. Заявление Гитлера: «Если я не получу кавказскую нефть, я буду вынужден покончить с этой войной!» ― в значительной мере соответствовало действительности.

Гитлер начал летнюю кампанию 1942 года не с наступления на Москву, а с продвижения войск Роммеля в Северной Африке и Паулюса на юго-востоке европейской части СССР. В результате этого предполагалось взять Кавказ в клещи. На это были брошены все силы. Гитлер потребовал у Муссолини 3 альпийские дивизии. Абвер подготовил операцию разведывательно-диверсионного характера «Шамиль» с целью поднять антисоветский мятеж горских народов Северного Кавказа. Командованием соединения «Бранденбург ― 800» были предприняты две неудачные десантные операции с целью захватить нефтяные местонахождения. В случае успешного осуществления планов «Ориент» и «Блау» в руках Германии оказывались не только богатые залежи углеводородного сырья Ближнего Востока и Передней Азии, но и расширялись масштабы фашистской агрессии: в войну против СССР могли быть втянуты Турция и Япония. Помимо всего, план «Блау» ставил своей задачей перерезать нижнее течение Волги в районе Сталинграда с тем, чтобы окончательно отрезать европейский центр СССР от Бакинской нефти и Каспийского моря. Гитлеровское командование намеревалось разгромить части Красной Армии на степных просторах между Азовским и Каспийским морями и в предгорьях Северного Кавказа, обеспечив себе военное преимущество в этом районе. Свои авантюристские планы военно-политическое руководство нацистской Германии связывало с опережением ввода в боевые действия свежих сил и новых резервов Красной Армии.

Верный расчет

Советское руководство вовремя раскрыло планы германского командования и приняло неотложные меры к их срыву. Ставка ВГК и лично Сталин точно опередили стремление Гитлера во что бы то не стало овладеть кавказской нефтью. Более того, Иосиф Сталин так охарактеризовал действия Гитлера в этот период: «Это фаталист. От Сталинграда Гитлер не уйдет. Да, на Кавказ может повернуть, но часть войск у Сталинграда все равно держать будет, потому что город моим именем назван».

Итак, в начале лета 1942 года Верховный Главнокомандующий Сталин поручает Генштабу сделать наметки основных положений масштабного наступления в районе Сталинграда. По заданию Сталина идея Сталинградской наступательной операции была разработана старшим офицером Оперативного управления Генштаба полковником Потаповым. Большой вклад в разработку этого плана внесли генерал-лейтенант Николай Ватутин и начальник Генштаба генерал-полковник Александр Василевский.

Иосиф Сталин руководил всей работой над планом контрнаступления, детально и компетентно рассматривал все узловые вопросы его составляющие. Так, в частности, принимались необходимые меры по ускоренной доставке резервов войскам, участвующим в контрнаступлении. Для этого в течение нескольких месяцев было развернуто строительство новых и расширение действовавших железнодорожных линий и участков. Все это позволило существенно увеличить объем воинских перевозок с севера на юг и ускорить подготовку к проведению наступательных операций. Следует отметить, что строительство и ввод в строй этих линий было проведено в значительной мере скрытно для разведки и ВВС противника и явилось для него полной неожиданностью.

Операция «Уран»

Большим новшеством в плане контрнаступательной операции явилось массированное использование артиллерии. Сталин лично разработал теоретические вопросы и практику артнаступления. Это стало основной формой применения артиллерии во всех наступательных стратегических операциях. В период Сталинградской битвы Верховный Главнокомандующий потребовал максимальной концентрации артиллерии на участке прорыва фронта. 19 ноября 1942 года наступление войск Донского и Юго-Западного фронтов началось с мощной артиллеристской подготовки. С тех пор 19 ноября отмечается как День артиллериста.

В итоге напряженной, полной творческих поисков, работы сложился всесторонне обоснованный план контрнаступления советских войск под Сталинградом. 13 ноября он был утвержден Ставкой ВГК и лично Верховным Главнокомандующим Сталиным. План получил кодовое наименование «Уран». Конечная цель этого плана состояла в окружении и разгроме немецко-фашистских войск в районе Сталинграда силами войск Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов.

Существует версия происхождения кодового наименования операции «Уран». Незадолго до начала Сталинградской наступательной операции на даче Сталина в Кунцеве состоялась встреча главы государства с двумя крупнейшими учеными ― В.И. Вернадским и А.Ф. Иоффе. На этой встрече обсуждался вопрос о возможности создания советского атомного оружия. Один из руководителей советской разведки генерал П.А. Судоплатов вспоминает: «Сталин был так заворожен мощным разрушительным потенциалом атомной бомбы, что в конце октября 1942 года предложил дать кодовое название плану контрнаступления под Сталинградом ― операция «Уран».

На календаре оставались считанные листки 1942 года. Мир стоял накануне великого перелома в самой разрушительной и кровавой войне в истории человеческой цивилизации ХХ столетия, переломе, который вел к миру, свободе и социальному прогрессу.

Рассматривая процесс разработки и принятия плана контрнаступления советских войск под Сталинградом, выдающийся отечественный военный историк, участник Великой Отечественной войны генерал армии Махмуд Гареев приходит к выводу: «Исторически, в конечном счете, идея, замысел принадлежит тому, кто ее принял и взял на себя ответственность за ее осуществление, а именно Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину».

Виктор Попов, профессор, кандидат исторических наук