Ярослав огнев. Ярослав огнев В Последний час

Фото: nikoberg / LiveJournal.

Окончился страшный 1941 год. Уже прошло два дня нового года. Принесет ли нам новый год окончание страшной бойни, именуемой войной? Неизвестность, в которой мы пребываем, делается с каждым днем все нестерпимее.

28-го случайно услышали Москву. Наш приемник теперь у Фришей, т.к. только немцы могут иметь приемники. И нет у нас света.

Москву усиленно забивали. Но сквозь хрипение и крики мы все же кое-что разобрали. Узнали, что Калинин советский. Это о нем немцы сообщали, что оставили его, выравнивая фронт. Узнали, что Ростов налаживает снова советскую жизнь, а на Кавказе из лимонов и апельсинов варят консервы для армии. И больше не слыхали Москвы, сколько ни пытались.

Немцев всерьез отогнали от Москвы

Из украинских газет (выходят теперь на серой бумаге) мы "узнали", что в Москву на свидание со Сталиным прилетал Иден (министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден. - "ГОРДОН"). Значит, правительство СССР в Москве. Значит, украинские пропагандисты сами опровергли все антисоветские слухи о расколе в партии. И еще это значит, что немцев всерьез отогнали от Москвы. И в этих же газетах - об усилении немецкого наступления на Севастополь.

В плену по-прежнему страшно. Никого не выпускают. Только по 300-400 трупов выносят из лагерей каждую ночь. Это рассказал старик, который привез Степану записку из Ровно, от какого-то пленного. Но записка без подписи, и Степан не знает, кому же он должен помочь.

Наши власти преподнесли нам новогодний подарок - в газете появилось воззвание Бегазия такого содержания: "Героическая немецкая армия освободила вас, украинцы, от большевистского ига. И теперь немецкие рыцари бьются за вас на восточном фронте против большевиков, за ваше светлое будущее и светлое будущее всей Европы, Помогите немецким воинам теплой одеждой - кожухами, валенками, шапками!"

И так как немцы за все обещают (и приводят в исполнение) расстрел, то данное воззвание было немедленно реализовано властями на местах. Вчера все по случаю Нового года были дома, и во всех домоуправлениях были проведены общие собрания, на которых была предложена свирепая и неоспоримая разверстка: каждые сто жителей Киева должны сдать два кожуха, один полушубок, одну пару валенок, одну шапку, перчатки, свитеры и т.д., и т.п. И не какие-нибудь старые бумажные вытянутые вещи, а все новое, шерстяное. И не деньги, а вещи. Сдать вещи нужно за два дня - за 2 и 3 января. И известно, что каждый, включая и грудных детей, должен сдать по сто рублей!! И при сдаче вещей еще нужно подтверждение, что они не краденные. И все сидят в унынии, потому что денег нет, вещей нет, и что делать - не знаем.

фото: reibert / LiveJournal

Прошло Рождество. Мы нынче богаты праздниками. Что ни неделя, то несколько свободных дней.

Хлеба нет, его выдали по карточкам один раз с 1-го числа по 200 граммов. В академии дали по 1,5 кг хлеба, а в консерватории, на водном транспорте и в других местах даже этого не дали.

Наша жизнь по-прежнему тяжела и нестерпима. Евреев по-прежнему выискивают и убивают. Кто помогает немцам, выдавая евреев? Ведь сами они ни за что не нашли бы их. Все еще видят, как евреев ведут на кладбище. В городе тифы и голод во многих семьях. Куреневка, говорят, объявлена неблагонадежной, и запрещен доступ продуктов в город с Куреневки. Есть дома на Подоле, сплошь зараженные сыпняком и брюшняком. В больницы не берут, там нечем топить и нечем кормить. Они теперь платные. Сутки больничного содержания стоят 20 рублей, а дают там поесть лишь один раз в сутки тарелку баланды.

Жизнь наша, дни наши затянуты тоской, как тем едким дымом, который наполняет теперь наши темные квартиры. Целый день на щепках варится баланда, потому что из-за отсутствия дров она варится часами. Дитя плачет. Все силы уходят на добывание каких-то средств существования, и все почти даром. Денег нет. Вещи продаются с великим трудом. Меняются еще труднее.

На дворе вьюга. Ветер воет. Колючий, холодный снег не уменьшает 24-градусного мороза. Темно и холодно. Света нет, воды нет. Три дня тому назад был объявлен распорядок подачи воды по районам. Пока же ее нет совсем. Не могу писать.

Фото: nashkiev.ua

В магазине со мною пишет списки Любовь Васильевна. Но сидим по очереди, потому что больше чем полтора-два часа выдержать невозможно. В магазине 6 градусов ниже нуля. В подсобке обнаружили железную печь, но нет печника и нет денег, чтобы ему уплатить.

Свет выключили даже в тех редких квартирах, где он был по специальным протекциям и разрешениям. В связи с этим снова нельзя услышать Москву.

Холодно, темно, главное же - голодно. Голодных очень много. Нечипор все время ездит на своих лошадях в район, километров за 150-200. И в большинстве случаев привозит в обмен на вещи пшено и горох, иногда немного картошки. После того, что Нюся и Галя отравились мерзлой картошкой и ели "драпанцы" из мерзлой же картошки, жаренные на парафине, а картошка эта при прикосновении к ней "стреляла" в потолок, горох, привозимый Нечипором, кажется невероятным счастьем. Его с вечера намачивают в большой миске для умывания, потом варят и кормят тех, кто уже голодает. Всегда кто-нибудь кормится у них, но всех, кто хочет есть, невозможно накормить, даже из самых близких знакомых.

Возле Киево-Печерской лавры продвигается пехотное подразделение Вермахта. Киевлянки везут хворост и ветки для домашних печек и "буржуек".

И все же среди тех, кого мы знаем, еще нет случаев самого катастрофического голода. Но ведь еще только 15 января, и продукты на базарах - все еще остатки того, что осталось от наших.

Приехала из Харькова какая-то знакомая нашей библиотечной сотрудницы. Она в восторге от киевских базаров и киевского благополучия. В Харькове настоящий и страшный голод. Ни за какие деньги на базаре ничего нельзя достать. Там близко фронт и летают советские самолеты. Они сбрасывают бомбы туда, где стоят немецкие части. Население их встречает очень радостно.

Да, нам на наше положение жаловаться по-настоящему не приходится. Есть крыша над головой, вода появляться в прачечной стала, а в других домах ее носят за несколько кварталов и часами стоят в очереди. Свет у нас был контрабандой некоторое время, а у других его нет с самого ухода наших. Хлеб получали почти все время в академии раз в неделю по полтора килограмма. Для ребенка хватало. И выручает нас горох, который выменял нам Нечипор. Главное же - мы почти все время слушали Москву, хоть и редко удавалось услышать что-либо важное.

Но есть у нас одно важное обстоятельство, которого нет у многих других. У нас есть много единомышленников, которые хотят того же, что и мы, и ждут так же, как и мы, любой возможности найти связь с нашими. Нас поддерживает коллектив. Нет, нам жаловаться не приходится. Определенно.

Ирина Хорошунова. Фото из семейного архива Натальи Гозуловой

Все же каждый как-то приспосабливается и устраивается. Кто продает вещи, кто уже устроился и работает и там изредка получает немного крупы и хлеба. А кто покупает на одном базаре у крестьян продукты, а на другом продает дороже. Дунечка купила муку и картошки у крестьян десятками, а продав их поштучно, заработала 50 рублей. Ну, хоть что-нибудь. Нюся выторговала за вещи немного денег и дала их Нюре, чтобы она пекла пироги и продавала их на базаре. Татьяна и Степан шьют перчатки из старого кожуха и детские платьица для базара. Все работают на базар. А на нем есть все, что угодно.

Огромную часть базара занимают толкучка и "обжорка". На толкучке очень много продавцов и совсем мало покупателей. Продается все - от штопальных ниток и патефонных пластинок до золота и бриллиантов. Нет вещи, которой нельзя было бы купить там.

Снова появились бесчисленные посиневшие от голода, с отекшими ногами, женщины, которые вытянулись в длинные ряды раскладки. Предприимчивые спекулянты открыли рундуки со всевозможными вещами. В частности, на еврейском базаре открыт рундук с книгами. В нем перемешаны издания "Academia" с книжной макулатурой, классики с бульварными затасканными романами. Вместе на голову продавцу сыпятся Дарвин и Библия, техника и поэзия, древние и советские писатели и поэты. И за все это там дерут три шкуры. И все-таки покупатели есть.

Все меряется по хлебу, а хлеб есть лишь для немногих. Три-четыре раза в месяц выдают по карточкам по 200 граммов на человека и работающим по 1,5 кило в неделю. На базаре его очень много, но стоит он 40, 50, 60 и 70 рублей килограмм. Кто же может его купить? Обжорки бойко торгуют. Весь базар наполнен криками этого сейчас наиболее доходного промысла. Горячие пироги с горохом и картошкой, вареная картошка, каша, суп, чай, хлеб, масло, котлеты из конины и даже свиные отбивные. От прилавков валит пар. Хозяйки яств прыгают и пляшут от мороза, а голодные потребители жадно насыщаются тут же на морозе, стоя, торопясь, обжигаясь и блаженствуя. Знают ли люди, которые никогда не испытывали голода, какое это унизительное чувство - голод?

На Бессарабке обжорка организована даже с комфортом. Она в Крытом рынке. И там за столами, к величайшему удивлению не только харьковчан, но и нашему, можно получить котлету с картошкой всего за десять рублей. Правда, котлета конская.

С фронта никаких известий. Сообщения газет кратки и односложны. Немцы мерзнут, но нам от этого не легче. Морозы все время сильные, а позавчера и в понедельник была совсем невозможная погода - ветер, снег и мороз. Менее 14 градусов мороза не было в эти дни. Намело много снега. На площади он лежит нетронутой белой целиной и ослепляюще блестит на солнце. Трамвайные пути очищены снегоочистителем, а улицы в большинстве своем не чищены совсем. На улице Ленина немцы ездят в обе стороны по одной половине мостовой. Вторая засыпана снегом. Порядка в городе нет. Никто ничего не убирает.

Машин на улицах совсем мало. Трамваи ходят редко. Нет никаких уличных звуков. И только радио орет на тихих, безмолвных улицах одни и те же фокстроты или песни из репертуара Вертинского и белых эмигрантов. Кожушная кампания окончилась совершенно неожиданно. Благодаря Воробьевой, мы так ничего и не дали.

Фото: foto.meta.ua

Бывает так: живем одинаково и однообразно, какой-то более или менее однотонной жизнью. И вдруг в один день или час все перевернется и начнется наново.

Так, например, сегодня у меня уже нет больше никаких отношений с магазином. Нелепая мысль удержать его вместе с содержимым до возвращения наших кажется мне сегодня такой же нереальностью, как получение известия от уехавших. Магазин конфискован немцами. Без всяких разговоров. Просто на двери магазина появилась и висит бумажка с печатью немцев "Beschlagnaht", что означает - конфисковано. Надо сказать, что удар неожидан и очень силен. Дело в том, что мы перевезли в эти дни большую часть советской литературы из ДКА (Дома Красной армии . - "ГОРДОН") И вот все пропало.

Продуктовый магазин для фольксдойче, то есть для этнических немцев, улица Большая Житомирская, 40. Фото: stepandstep.ru

В прошлый четверг к концу дня вдруг пришла Нюся, которая не балует нас приходом на Андреевский спуск. Вечером читали в полутьме нашего двурогого слепого каганца. А утром вместе отправились в Липки в немецкую комендатуру. Директору консерватории Ивановскому немцы отдали огромную часть книг библиотеки Дома Красной армии на отопление квартиры вместо дров. Немцы поставили обязательное условие - либо забрать все книги, которые они считают изъятыми, либо они все эти книги отправят в топку котла парового отопления комендатуры.

С утра было холодно, как и все эти дни. Морозы стоят ровные и сильные - 15-20 градусов. С площади III-го Интернационала ходит, как и раньше при наших, трамвай, тоже третий номер. Мы поднялись в Липки трамваем. Он останавливается на тех же углах, где останавливался и раньше, на обоих углах Садовой, хотя новый дом админчастей необитаем. Немцы почему-то не занимают это замечательное здание, чудесное произведение академика Фомина.

Мы не были в этом районе с момента прихода немцев. Он ничуть не изменился, только безлюднее и глуше стали его улицы, и снег на них лежит, как в деревне, неубранный. И только узенькие тропинки протоптаны в нем. Возле городской и военной комендатуры, которая теперь в бывшем Доме Красной армии, много немецких машин и немцев. У входа часовые в касках и шерстяных платках под ними. Под шинелями у них кожухи, а на ногах огромные суконные валенки на толстых, десятисантиметровых подошвах. Говорят, что это валенки на соломе, обшитые сукном, одевающиеся поверх сапог.

Стоять у комендатуры воспрещается. Просители стоят на другой стороне улицы, а принимают их с трех до пяти часов. Тем не менее, они стоят с утра на морозе и ждут. Позже возле комендатуры гражданскому населению стоять запрещено.

Мы не нашли того, кто распоряжается книгами, и ушли с тем, чтобы найти его в генерал-комиссариате или вернуться к трем часам. Генералкомиссариат помещается на Банковой, 9, в доме бывшего штаба округа. Там у входа тоже много машин, а в дверях стоят солдаты, которые, как швейцары, отворяют двери всем входящим. И все входят свободно - и немцы, и наши люди, никто никого ни о чем не спрашивает. Внутри все голо, казенно и пусто. Бегают с деловым видом немцы в желтых гражданских формах со свастикой на красной повязке на левой руке. И никто ничего не знает. Мы ходили по лестницам, по коридорам всех этажей, встречая мало людей, сами искали того, кто нам был нужен, и в результате узнали, что его нет.

Мы спускались вниз по Лютеранской улице, по-нашему улице Энгельса. В первый раз за три месяца увидели мы торчащие развалины сгоревшего Крещатика, улицы Свердлова, Пушкинской, которые сгрудились обгорелыми толпами черных столбов под белыми шапками сверкающего на солнце снега. Жуткая, зловещая, незабываемая картина.

На Лютеранской, меж обгоревших домов, катаются дети на санках по неширокой раскатанной полосе, а кругом от дома к дому лежит нетронутый снег. Его некому трогать. И остро пахнут недавней гарью кирпичные обгорелые развалины.

Руины на Крещатике, 1942 год. Фото: foto.meta.ua

К трем часам снова добрели до комендатуры, и на этот раз попали по назначению. Переводчик проводил нас в подвал, где огромными грудами в полном беспорядке лежали тысячи книг. Это была бывшая библиотека, которую советские бибилиотекари собирали годами. На стеллажах, стоящих в стороне, были еще книги. Возле них стоял немец в офицерской форме, который говорил с мужем сотрудницы консерватории на чистейшем русском языке. По разговору мы поняли, что этот немец блестяще осведомлен обо всем, что издавалось в Советском Союзе на протяжении всех 23-х лет. Информирован он был просто потрясающе. Сейчас на полках он выбирал себе все книги по искусству, экономике и географии СССР, складывал их в аккуратные стопки, а советскую художественную литературу бросал в груды, лежащие по всему подвалу. Ни одной политической книги или брошюры не было видно. Не было и классической литературы русской или зарубежной.

Нам указали на груды, лежащие на полу, и мы принялись увязывать книги веревками, взятыми из магазина. Мы вязали до тех пор, пока не пришлось спешно убираться, чтобы добраться домой до запрещенного времени. Наутро мы снова были у комендатуры уже вместе с Нечипором и лошадьми. Таскали и возили книги. Возили целый день, и весь следующий день. По примерным подсчетам до сегодняшнего дня мы перевезли в магазин свыше пяти тысяч книг, а ведь возили пополам - воз Ивановскому, воз нам. И вот все пропало. С утра магазин конфискован.

Фото: borisfen70 / LiveJournal

Сегодня сто пятьдесят дней оккупации.

Не писала несколько дней. Это было трудное время. Передавала магазин, а главное - все возили книги. Нечипор уехал в село, и мы с Нюсей все возили и возили их на маленьких детских санках. Больше трех или четырех пачек не помещается. Санки переворачиваются, ноги скользят. Мороз страшный. Словом - нет слов.

Но перевезли мы в общей сложности в консерваторию свыше 20 тысяч книг, да в магазин больше пяти. Немыслимо же было оставить книги на сожжение, если их можно было забрать. И такую литературу! Больше всего Маяковского, Островского "Как закалялась сталь" и великое множество другой советской литературы.

Возили вдвоем. Никто не помогал. В эти дни, пока мы таскали книги, произошло много событий. Ушел первый поезд в Германию с добровольцами. В семье у нас ужасная новость. Степан поступил в полицию. Татьяна плачет все время. А он клянется, что это необходимо, что делами он будет заниматься только уголовными. И что он нам еще пригодится. В качестве первого "задания" ездил в Борисполь ловить воров. От всего этого нам не легче. Закрыты "наглухо" базары. Ничего купить нельзя. Есть нечего, горох уже кончился.

Немцы включили радио и передавали обстрел их тяжелой артиллерией Ленинграда. Как заяц не может двинуться, скованный взглядом змеи, так и мы, не в силах выключить радио, слушали нестерпимую, чудовищную передачу

Позавчера вечером немцы вдруг включили по всему городу радио и передавали обстрел их тяжелой артиллерией Ленинграда.

Как заяц не может двинуться, скованный взглядом змеи, и несмотря на смертельную опасность, не бежит, так и мы, не будучи в силах выключить радио, слушали нестерпимую, чудовищную передачу. Все, что осталось в нас еще живого, потрясено до глубины души этим чудовищным расстрелом нашего великого города. Ненависть наполняет нас, но ненависть наша бессильна. Ведь по-прежнему нет никакой связи с нашими, ничего.

А потом немцы выключили передачу обстрела и сообщили о новоназначенном комиссаре Украины - Могунии и о приезде в Украину Гитлера.

Магазин передан вместе с книгами из ДКА. В библиотеке академии смещен Полулях, и имеется уже новый шеф - немец по фамилии Бенцинг. Помощница его - Луиза Карловна Фалькевиц, которая была совсем незаметной машинисткой в библиотеке. Возвышение ее произошло стремительно. Рассказывают, что дня через три после прихода немцев возле дома, где она живет, остановилась шикарная немецкая машина и вышел очень важный немецкий офицер. Оказалось, что это ее родной племянник, сын сестры, которая живет в Берлине. Через два дня Луиза Карловна сделалась переводчицей в генерал-комиссариате, а вот теперь - помощницей директора в библиотеке академии.

Наши все ушли в село за продуктами, а мы, оставшиеся, волнуемся.

Фото: borisfen70 / LiveJournal

16 февраля снова открыли базары. В тот же день говорили о приезде Могунии и Гитлера. Я уже окончательно безработная, нигде уже не числюсь. Магазин закрыт окончательно, и немцы его открывать не будут.

Арестована вся управа несколько дней назад. Все переходит к немцам, и тем, кто не знает языка, работы нет. Ходят тревожные слухи о том, что безработных всех будут отправлять на работы в Германию.

Нечего и говорить, что мы впали в полное уныние. Война идет, и приближение весны снова не принесло нам ничего хорошего. Никакого поворота. Наоборот, выходит, весна несет только ожесточенное наступление наших врагов. В пятницу я была последний раз в редакции Академии, где составили акт на передачу магазина. В редакции оказались хорошие люди и выдали нам за месяц переучета деньги и хлеб.

Ушла из редакции, и на этом окончились мои отношения с магазином. Он стоит с оголенными витринами, разбитыми осколками снарядов, и с розовой немецкой наклейкой о конфискации. Он стал совсем чужим, магазин, а еще несколько месяцев назад в него приходили бойцы с фронта и просили дать им "душевную книжку" перед боем почитать, или перед смертью.

Да, лучше не думать.

Эпидемия сыпняка и брюшняка все усиливается. Воды нет, света нет, мыла нет.

Потеплело совсем. Еще в пятницу начало таять на солнце. И таяло дружно, словно уже настоящая весна. А в тени было все равно 20 градусов мороза. По утрам в воздухе был густой морозный туман, как зимой. И пронизывает он до костей. Так и природа, словно в сговоре с нашими врагами, все время против нас.

Две новости сообщили мне сейчас. Первая - что закрывают все курсы немецкого языка, так как учащиеся на них якобы скрывались от трудовой повинности.

Вторая - невероятная. В газете на днях было извещение о том, что все калеки, безрукие, безногие, мужчины в возрасте свыше 45 лет, а калеки женщины независимо от возраста, могут явиться на биржу и получить там бесплатно хлеб. И вот сегодня, сейчас сказали, что вместо хлеба их отправили на Лукьяновское кладбище, в Бабий Яр.

Поверит ли нам хоть один здравомыслящий человек, если мы об этом когда-либо расскажем? Но после 29 сентября всему можно верить.

А во вчерашней газете есть официальное сообщение по поводу трех повешенных. Это в "назидание" за подрыв немецкого строительства. Так мы живем.

Фото: stalingrad-true.ru

Газет не видела еще за вчерашний день. Все время смертельно хочется спать. Засыпаю сидя, стоя, в любых условиях. Спала днем, потом у Нюси мы проспали тяжелым сном весь вечер, а потом и всю ночь. Так размаривает холод и голод. Только бы не озвереть от этого всего, не потерять того, что называется человеческим достоинством.

Наше настоящее полно неожиданных страшных вещей. На Бессарабке два дня уже висят повешенные. Висят такие же и на Печерске. Это "в назидание освобожденным народам" вешают немцы наших людей и пишут, что это за саботаж. При чем тут саботаж? Вешают наших людей за то, что они против немцев. Они борются против немцев. Вот и все. Но нам только страшно, и больше ничего. Что можно нам, в наших условиях сделать что-либо существенное против немцев? Только измена и предательство вокруг. Так, наверное, кто-нибудь выдал тех, кто сейчас висит второй день на Бессарабке и на Печерске.

В газете снова каждый день печатается во всю ширину последней страницы приглашение добровольно ехать в Германию. Не знаю, отошел ли второй поезд с добровольцами. Но они, очевидно, есть, потому что в еще большей прогрессии, чем безработица, возрастает число голодных и нищих. Просящих больше, чем тех, кто в состоянии им подать. На всех улицах, на всех углах стоят старые и совсем молодые женщины, дети, старики. Немцы, красные, жирные, надменные проходят, словно мимо деревянных столбов, а наши люди низко опускают голову от стыда, потому что нечего дать, и невозможно видеть голодных, которым не в силах помочь. Часто в двери стучатся голодные, изможденные мужчины, вероятно, идущие из плена. Все просят есть.

Еще принесли известие, что в Харькове немцы так же, как и в Киеве, уничтожили всех евреев.

Несколько дней назад уехал Нечипор, совсем. Ему удалось с товарищами по прежней работе устроиться на селекционную станцию Веселый Подол. Это в 40 километрах от села, где сейчас Нюсины старики и сестра с детьми. Свою одну оставшуюся лошадь Нечипор отдал брату Бенедю. Товарищи Нечипора знают, что он коммунист. Но никто не выдал. И вот теперь их несколько человек уехало из Киева.

Международный женский день у всего передового человечества, а у нас 172-й день оккупации. А позавчера вдруг целый день бушевал северный ветер, насыпал снова массу снега, и снова температура упала до 18° ниже нуля. И все-таки уже весна, потому что вчера с утра снова пригрело солнце, и, хотя в тени было холодно, на солнце текли ручьи, а небо было синее, весеннее.

Снова зима. Снова холодный ветер и сильный мороз. А вчера таяло, текло, снег совсем побурел, сделался грязным. И снова испортилась санная дорога. "Обоз Гитлера" двигался вчера с большим трудом. Все эти несчастные саночники-нищие бредут, падая от усталости, в далекие теперь села. В близких ничего не меняют.

А весна в этом году никак не осилит суровую зиму. Это должно было бы помочь нашим, но ничего хорошего не слышно с фронта. Ничего не знаем о наших. А немцы все время сообщают о налетах на Москву и о повреждении в центре ее важнейших в военном отношении объектов, об очередном уничтожении трех советских армий и т.п. Московское радио очень забивают, и сводок Информбюро совсем не удается услышать. Попадаем только на боевые эпизоды.

Люди живут надеждой. Какова же она у нас? Многие надеются на окончание войны в скором времени, но если объективно смотреть на вещи, то близкий ее конец может принести победу только немцам. Очень большой кусок нашей страны они захватили. И сколько нужно сил теперь нашим, чтобы отбросить их назад? Выходит, что нужно надеяться, набраться терпения и ждать улучшения наших дел. Парадокс, но, очевидно, в затяжке войны сейчас залог нашей победы.

Попытки сделать что-либо для наших жалки и смешны. Никто не знает, где же те подпольные группы, которые оставлены здесь для работы. Их ищут, но не находят. Все боятся друг друга и стен вокруг.

Недавно приходил N. Он пришел в немецкой форме. Говорит, что это необходимо для работы. Сейчас он интересуется некоторыми сведениями, которые я должна ему раздобыть.

Когда он пришел в такой одежде, сердце у меня оборвалось. А вдруг я ошиблась в нем? Но он говорит, что нужно терпеливо ждать, выполнять то, о чем он просит. Когда будет нужно, к нам придут.

Я пишу, так как приняла на себя обязанность все рассказать нашим, когда вернутся. Но понимаю, что если записки попадутся в предательские руки, скольких я могу погубить. Поэтому все записи держу в специальной коробке под дровами в сарае. И знают о них только самые близкие люди.

Немцы ведут здесь самую немилосердную политику уничтожения нашего народа. Удушается всякая жизнь. Каждый день приносит тому новые свидетельства.

Закрыты все магазины. Уже не торгует ни один комиссионный магазин. На всех них висит такая же бумажка, как на магазине бывшем "моем": "Beschlagnahmf".

Теперь вся жизнь города только на базарах. Продают последние юбки, снятые с себя, пальто и кофты, то, что было спрятано на черный день, потому что чернее дня не придумать. Посиневшие, полураздетые женщины стоят часами в грязи под мокрым снегом и часто не выторговывают даже десяти рублей, чтобы купить стакан пшена.

Вчера у бывшего гастронома стояла интеллигентного вида женщина. Она стояла, уткнувшись лицом в перчатку, красная от стыда. Просить милостыню нелегко. Вторая лежала на базаре в грязи, вверх лицом. Вокруг стояли любопытные, безразличные к ней зрители. Они смотрели, как шевелились посиневшие губы, видные из-под майки, которой ей закрыли лицо. Она продавала эту майку и не продала. Никто не подымал ее.

А тут же рядом жирные спекулянтки тысячами считают деньги. Их кожаные мешки, висящие на животе, не в состоянии спрятать все кучи денег, которые загребают они, пользуясь голодом. Среди наживающихся еще мальчишки, которые торгуют сигаретами и сахарином. Они стаями стоят под дверьми домов, где расквартированы мадьяры. И последние охотно торгуют спичками, сахарином, содой. Отвратительные белые таблетки, которые никак не заменяют сахар, стоят у мальчишек пять рублей десяток. И не только на базарах, но и в тишине пустых улиц можно услышать звонкие мальчишеские голоса: "Кому сахарина? Кому сигареты "Гуния"? Кому сигареты "Леванте"?" А киевляне умирают.

Работа не обеспечивает тех, кто работает. Жалованья не хватает даже на несколько дней. Рабочие получают очень мало, меньше всех. Служащие - немного больше, но все цепляются за работу, потому что с каждым днем все больше и больше закрывается учреждений, и число безработных катастрофически увеличивается.

Академия закрыта. Уже всякие дела в ней прекращены. Сокращают работу в управе и в других начальственных учреждениях. Немцы упорно ведут политику удушения всякой жизни в городе.

Николай Иосифович работает теперь в ЗАГСе Подольской управы. Недавно ему принесли 300 паспортов умерших в Кирилловской больнице. Среди этих паспортов был и паспорт моего дяди Родиона Ивановича. Мы скрыли это от Лели. Потому что уже известно, что немцы убили душевнобольных на электрическом стуле. Евреев помешанных тоже убили, только их немцы не регистрируют.

Да, немцы делают все для уничтожения нашего народа. Закрывается все, что могло бы хоть в малой мере способствовать улучшению или хотя бы сохранению жизни наших людей. Красный Крест упразднен. Есть теперь только какой-то малозначащий комитет взаимопомощи. Но и о нем ничего не слышно. Обширная работа, которую на первых порах плодотворно вел Красный Крест, теперь прекращена. Никто не ищет больше пленных и пропавших без вести.

Безработных слишком много, чтобы им можно было помочь. "Слишком много!" - это стало теперь символом наших дней. Хлеба всем не дают, потому что нас слишком много. Работы всем нет, потому что нас слишком много. Немцы отказали работникам библиотеки в пайке на том основании, что их слишком много. 177 дней оккупации - вот это действительно слишком много! Но сколько еще это может продолжаться, никто не скажет. Никто не скажет.

Киевский Евбаз, 1942 год. Фото: Jankovich Ignác / Fortepan

Во вторник была я в библиотеке. Там я узнала, что вместо снятого с работы Полуляха директором назначен Николай Владимирович Геппенер, а библиотека перешла в ведение генерал-комиссариата. Восстановили на работе пятнадцать человек, уволенных Полуляхом в последнее время, и заплатили всем сотрудникам хорошую зарплату за февраль. Луиза Карловна и Геппенер, хотя я их об этом не просила, стали говорить Бенцингу, чтобы он принял меня на работу в библиотеку. Но Бенцинг сказал, что места для меня он найти не может. Так что сами собой решаются мои мучительные вопросы: идти или не идти на работу к немцам.

А в среду ходила тоже по поводу работы в редакцию Академии, но никого там не застала. Оказывается, в тот день везде работали с 7 часов утра до часу дня в связи с юбилеем Шевченко.

С Академией, кажется, закончила свои отношения. Ревизия, которая сидела там, уже закончила работу, и никакие сведения о магазине ей больше не нужны. Работники разбрелись по институтам, хотя на каждом из них появились немецкие надписи о конфискации. Академии больше нет.

(продолжение следует)

http://gordonua.com/publications/kievlyanka-horosh...mi-schitayut-dengi-123078.html

Серия сообщений " ":
В июне 2015 года интернет-издание "ГОРДОН" начало серию публикаций из дневника Ирины Хорошуновой – художника-оформителя, коренной киевлянки, которая пережила оккупацию украинской столицы в годы Второй мировой войны. Этот документ – уникальное историческое свидетельство, не воспоминания, а описание событий в реальном времени. Ирине Хорошуновой в момент начала войны было 28 лет. Записи начинаются с 25 июня 1491 года. Редакция благодарит Институт иудаики за предоставленные материалы.За идею редакция благодарит историка и журналиста, сотрудника Украинского института национальной памяти Александра Зинченко.
Часть 1 -
Часть 2 -
...
Часть 10 -
Часть 11 -
Часть 12 - ЧАСТЬ 8: 2 ЯНВАРЯ 1942 ГОД - 13 МАРТА 1942 ГОД
Часть 13 -
Часть 14 -
...
Часть 25 -
Часть 26 -
Часть 27 -

, ответственный редактор "Красной звезды" в 1941-1943 гг.

В сегодняшней «Красной звезде» - отчет о траурно-торжественном заседании в Москве, посвященном восемнадцатой годовщине со дня смерти В.И.Ленина (тогда была традиция отмечать годовщину смерти вождя).

Заседание проходило в Большом Кремлевском дворце. Это - примета времени. Потерпев поражение в своих попытках уничтожить Москву с воздуха, потеряв свыше тысячи самолетов, немецкая авиация вынуждена была почти прекратить налеты на столицу. Последний раз официальное сообщение под заголовком «Налеты немецких самолетов на Москву» было опубликовано 15 ноября прошлого года. Наши средства ПВО беспрерывно усиливаются, установили непроницаемый заслон для вражеской авиации. Теперь не надо искать бомбоубежище для торжественного заседания.

В зале фронтовиков меньше, чем в октябрьский праздник.

Это тоже примета времени. Фронт все дальше и дальше отдаляется от Москвы, и возможности пригласить сюда представителей боевых частей ограничены. Большинство участников заседания - работники гражданских организаций. Они не в пиджаках и при галстуках, а в военных гимнастерках, но без знаков различия. Это стало как бы модой, соответствующей времени и делам.

С докладом на заседании выступил секретарь ЦК партии А.С.Щербаков. Говоря о мужестве и самоотверженности защитников столицы, он напомнил о подвиге 28 гвардейцев-панфиловцев:

В славные дни обороны Москвы на один наш рубеж двинулось несколько десятков танков. Этот рубеж защищали 29 советских гвардейцев. Затем их осталось 28. Один был убит самими гвардейцами за то, что оказался трусом и поднял руки перед врагом. А 28 советских людей - среди них были русские, украинцы, казахи - вели неслыханный в истории бой с танками. 18 вражеских машин были подбиты. 28 бойцов не отступили в этом неравном бою; они, защищая Москву, пали смертью храбрых.

Когда я вернулся в редакцию, у меня на столе уже лежала сверстанная подвалом статья под заголовком « ». Напомню, что в ноябрьские дни сорок первого года, когда «Красная звезда» , мы о них мало что знали. Не были даже известны имена павших героев. Поиск мы начали после того, как Дубосеково было освобождено от немецких захватчиков. Тогда была восстановлена картина боя. В статье впервые были названы имена панфиловцев. Над очерком напечатан снимок братской могилы, где были перезахоронены герои.

В газете опубликована небольшая, но : «В Москву из частей Западного фронта возвратилась делегация трудящихся Хабаровского края, сопровождавшая эшелон с подарками для бойцов действующей армии... Все эти подарки делегация вручила в частях тт. Рокоссовского и Говорова отважным защитникам Родины...»

Подобное сообщение уже не первое. Подарки шли на фронты, начиная с сентября 1941 года; особенно много их было в новогодние дни. Сердца фронтовиков трогали душевная щедрость советских людей, их любовь и забота о воинах. Тем, кто воевал под Москвой, не забыть торжественных и радостных встреч с тружениками тыла. Об одной из них, в 8-й гвардейской дивизии, обстоятельно рассказала «Красная звезда».

В панфиловскую дивизию снарядил делегацию Казахстан, который, естественно, считал ее своей, так как она формировалась в тех краях. Со всех концов республики на сборные пункты привозили и приносили подарки для гвардейцев. Чего там только не было! Любопытная деталь: рабочие табачных фабрик оставались в цехах сверхурочно и сделали миллион двести тысяч папирос. Их разложили по сто штук в коробки, украшенные специальным рисунком Кукрыниксов с надписью «Гвардейские». На коробке - меткие стихи Маршака: «В бой, дивизия гвардейская! Под огнем твоих атак отступает рать злодейская. Дело Гитлера - табак!»

Состав из 17 вагонов с подарками стоял у вокзала. На вагонах красовалась надпись: «На фронт, восьмой гвардейской». Столетний Джамбул послал панфиловцам свои стихи:

Громче, чем гвардия, не слыхал,
Ярче, чем гвардия, не встречал,
Слаще, чем гвардия, не твердил,
Тверже, чем гвардия, не чертил,
Чище, чем гвардия, не вдыхал,
Если такое слово из слов
Стало наградой целых полков...
Сын Казахстана мечом сверкнул,
Ветер гвардейский стяг натянул, -
Поступь победы слышит Джамбул.

Несколько дней провела казахстанская делегация в гостях у панфиловцев. На прощальном вечере командир дивизии генерал В.А.Ревякин, посмотрев на стрелки приподнесенных ему часов, сказал: «Ну, уже поздно! Пора благодарить делегатов и закрывать вечер. Завтра выступаем!»

# Торжественно-траурное заседание, посвященное XVIII годовщине со дня смерти В.И.Ленина // "Красная звезда" №18, 22 января 1942 года
# Под знаменем Ленина. Доклад тов. А.С.Щербакова // "Красная звезда" №18, 22 января 1942 года
# // "Красная звезда" №279, 27 ноября 1941 года

# // "Красная звезда" №18, 22 января 1942 года

________________________________________ ______________________

В течение ночи на 22 января наши войска продолжали вести активные боевые действия против немецко-фашистских войск.

На одном из участков Западного фронта наши бойцы, преодолевая сопротивлений гитлеровцев, захватили 11 орудий, 54 автомашины, 15 мотоциклов и другое военное имущество. На другом участке часть тов. Селезнёва за два дня ожесточённых боёв с противником нанесла немцам большой урон и захватила орудие, миномёт, 11 пулемётов, 1.500 снарядов, 21.000 патронов и другие трофеи.

Наша часть, действующая на Южном фронте, за два дня боёв захватила 30 вражеских орудий, 28 пулемётов, 12 миномётов и 300 подвод с военным имуществом. Противник потерял убитыми 1.400 солдат и офицеров.

Гитлеровцы засели в сильно укреплённом населённом пункте Д. Красноармеец Пискунов, перебегая от дома к дому, забрасывал их гранатами и уничтожал огневые точки врага. Только в одном из домов тов. Пискунов поразил 8 немецких солдат.

Отряд ленинградских партизан, которым командует тов. П., взорвал крупный железнодорожный мост и тем самым на 10 дней приостановил движение поездов, подвозивших боеприпасы немецким войскам. Этот же отряд взорвал два деревянных моста, во многих местах разрушил телефонную связь противника и минировал стратегические дороги.

Пленный обер-ефрейтор 2 дивизиона 67 немецкого полка армейской артиллерии Роберт Михаэлис сообщил: «Солдаты из самых различных частей говорят, что в русском походе немецкая армия потеряла огромное количество танков. Например, в 10 танковой дивизии осталось не больше 15 танков, 4 армейская группа потеряла под Ленинградом 80 танков. Колоссальные потери эта группа понесла затем у Можайска, где погибло свыше 30 процентов танков. Сейчас остро ощущается недостаток запасных частей к машинам и орудиям. Приходилось из двух машин составлять одну».

Пленный ефрейтор штабной роты 240 полка 106 немецкой пехотной дивизии Петер Энгель рассказал: «За время последних боёв наш полк потерял 75 процентов личного состава. Я слышал, как командир батальона майор Геральд недавно жаловался командиру полка Гинзенберу: «С солдатами теперь ничего нельзя поделать. Они не удерживают позиции, а бегут назад. Никакие ругательства и даже угрозы оружием уже не действуют».

Жители ныне освобождённой от немецких оккупантов деревни Варваровка, Медынского района, Смоленской области, составили акт о зверствах гитлеровских мерзавцев. В акте говорится, что немцы ограбили всех крестьян, а при отступлении из деревни подожгли её. Жителей, пытавшихся выбежать из горящих домов, немцы расстреливали. Среди убитых - Платова 0. Л. и её два сына, Творогова А. С. и её дочь шести лет, Ильин В. В., его жена, пять дочерей и сын, Жижин В. Д. и два его сына.

В течение 22 января наши войска продолжали продвигаться на запад. Наши части заняли несколько населённых пунктов и в числе их г. Уварово (районный центр Московской области).

За 21 января части нашей авиации уничтожили 10 немецких танков, 850 автомашин с пехотой и грузами, более 550 повозок с боеприпасами, 32 орудия с прислугой, 10 зенитно-пулемётных точек, разрушили 35 железнодорожных вагонов, подожгли 11 железнодорожных эшелонов, взорвали склад с боеприпасами и склад с горючим, рассеяли и частью истребили до 5 полков пехоты и 3 эскадрона конницы противника.

Наша часть, действующая на одном из участков Западного фронта, выбив противника из важного населённого пункта, захватила 60 вражеских автомашин, 40 мотоциклов, 16 различных орудий, 2 самолёта, 200 бочек с бензином, склады стрелкового и интендантского снаряжения и другие трофеи. На другом участке наши бойцы захватили 5 немецких танков, 8 орудий, 38 автомашин, 200 велосипедов, 8 пулемётов, 5 миномётов и много другого оружия, отбитого у отступающего противника.

Наша танковая часть на одном из участков Ленинградского фронта за три дня боёв уничтожила 10 немецких танков, 3 вездехода, 10 орудий и разрушила 7 блиндажей. В результате действий танкистов нашей части немцы потеряли за это время 250 солдат и офицеров.

В бою за деревню К. лейтенант Разумов вместе с пятью красноармейцами установил у одного из сараев станковый пулемёт и 16 часов обстреливал засевших в деревне немцев. На позицию, занятую отважными бойцами, фашисты направили 3 средних танка. Лейтенант приказал красноармейцам Орлову и Галактионову подтащить к сараю брошенное противником противотанковое орудие и, открыв из него меткий огонь, подбил головную машину. Остальные повернули обратно.

Отряд калининских партизан под командованием тов. Т. разгромил немецкую автоколонну. Уничтожено 5 автомашин с военным имуществом, убито 22 немецких солдата и офицера.

Наши части захватили секретное письмо санитарной части 26 немецкой пехотной дивизии командирам подразделений. Этот документ свидетельствует о том, что физические силы многих гитлеровских солдат истощены и моральное состояние их подорвано. Приводим выдержку из этого секретного письма: «За последнее время участились случаи поступления в санитарные части дивизии солдат, находящихся в чрезвычайно обессиленном состоянии. Эти исхудавшие стрелки непригодны как солдаты ни физически, ни морально. Обращает на себя внимание их полное безразличие ко всему окружающему, притупление всех чувств. У них ужасно опустившийся внешний вид; они абсолютно не придерживаются элементарных правил чистоты (ходят под себя). Зачастую такое поведение объясняют симуляцией. Однако эти признаки болезни должны бросаться в глаза начальнику...».

За время своего пребывания в городе Можайске гитлеровцы разгромили Дом культуры, разграбили все экспонаты местного краеведческого музея, выбросили из шкафов и сожгли много тысяч ценных книг городской библиотеки, взорвали здания гидростанции и городского кинотеатра. Немецко-фашистские варвары подорвали здание можайского Николаевского собора - древнейшего памятника русской архитектуры, полностью сожгли село Бородино я знаменитый Бородинский музей, уничтожив ценнейшие национальные реликвии русского народа.

Бурильщик Лениногорского рудника (Казахстан) Георгий Хандин выработал за одну смену 2.300 процентов нормы. Бурильщик Сокольного рудника Сергей Худяков 17 января выполнил сменную норму на 3.475 процентов.

В Последний час

Войска Северо-Западного и Калининского фронтов заняли города Холм, Торопец, Селижарово, Западная Двина, Оленино, Старая Торопа. Трофеи наших войск

Дней десять - двенадцать тому назад войска Северо-Западного и Калининского фронтов после жестоких боёв прорвали укреплённую линию противника южнее городов Осташков и Селижарово и начали продвигаться вперёд. Выполняя поставленную задачу, наши войска продвинулись более чем на 100 км. вперёд. После ожесточённых боёв нами заняты города: Пено, Андреаполь, Холм, Торопец, г. Зап. Двина, Селижарово, Оленино, Старая Торопа.

Таким образом одна из главных коммуникационных линий немецких войск, железная дорога Ржев - Великие Луки, перерезана и захвачена нашими войсками.

Освобождено от немецких захватчиков свыше 2.000 населённых пунктов.

С 9 по 22 января захвачены трофеи: орудий - 350, танков и бронемашин - 52, станковых и ручных пулемётов - 430, миномётов - 90, автомашин - 740, мотоциклов - 480, велосипедов - 846, радиостанций - 20, мин - 26.145, снарядов - 71.300, патронов - 805.000, кабеля телефонного - 360 километров, один понтонный переправочный парк, мотопонтонов - 16, тягачей - 32, один катер и 8 двигателей, железнодорожных вагонов - 355 и много другого вооружения и имущества.

В г.г. Торопец и Андриаполь захвачены армейские склады с запасом горючего, продовольствия, боеприпасов и другого имущества, учёт которого производится.

За время с 9 по 22 января немцы потеряли свыше 17.000 человек убитыми и несколько сот пленными.

В боях отличились войска генерал-полковника т. Еременко и генерал-лейтенанта т. Пуркаева.

От Советского Информбюро

Жители ныне освобождённой от немецких оккупантов деревни Варваровка, Медынского района, Смоленской области, составили акт о зверствах гитлеровских мерзавцев. В акте говорится, что немцы ограбили всех крестьян, а при отступлении из деревни подожгли её. Жителей, пытавшихся выбежать из горящих домов, немцы расстреливали. Среди убитых — Платова 0. Л. и её два сына, Творогова А. С. и её дочь шести лет, Ильин В. В., его жена, пять дочерей и сын, Жижин В. Д. и два его сына.

За время своего пребывания в городе Можайске гитлеровцы разгромили Дом культуры, разграбили все экспонаты местного краеведческого музея, выбросили из шкафов и сожгли много тысяч ценных книг городской библиотеки, взорвали здания гидростанции и городского кинотеатра. Немецко-фашистские варвары подорвали здание можайского Николаевского собора — древнейшего памятника русской архитектуры, полностью сожгли село Бородино я знаменитый Бородинский музей, уничтожив ценнейшие национальные реликвии русского народа.

В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС

ВОЙСКА СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО И КАЛИНИНСКОГО ФРОНТОВ ЗАНЯЛИ ГОРОДА ХОЛМ, ТОРОПЕЦ, СЕЛИЖАРОВО, ЗАПАДНАЯ ДВИНА, ОЛЕНИНО, СТАРАЯ ТОРОПА. ТРОФЕИ НАШИХ ВОЙСК

Дней десять — двенадцать тому назад войска Северо-Западного и Калининского фронтов после жестоких боёв прорвали укреплённую линию противника южнее городов Осташков и Селижарово и начали продвигаться вперёд. Выполняя поставленную задачу, наши войска продвинулись более чем на 100 км. вперёд. После ожесточённых боёв нами заняты города: ПЕНО, АНДРЕАПОЛЬ, ХОЛМ, ТОРОПЕЦ, г. ЗАП. ДВИНА, СЕЛИЖАРОВО, ОЛЕНИНО, СТАРАЯ ТОРОПА.

Таким образом одна из главных коммуникационных линий немецких войск, железная дорога Ржев — Великие Луки, перерезана и захвачена нашими войсками.

Освобождено от немецких захватчиков свыше 2.000 населённых пунктов.

С 9 по 22 января захвачены трофеи: орудий — 350, танков и бронемашин — 52, станковых и ручных пулемётов — 430, миномётов — 90, автомашин — 740, мотоциклов — 480, велосипедов — 846, радиостанций — 20, мин — 26.145, снарядов — 71.300, патронов — 805.000, кабеля телефонного — 360 километров, один понтонный переправочный парк, мотопонтонов — 16, тягачей — 32, один катер и 8 двигателей, железнодорожных вагонов — 355 и много другого вооружения и имущества.

В г.г. ТОРОПЕЦ и АНДРИАПОЛЬ захвачены армейские склады с запасом горючего, продовольствия, боеприпасов и другого имущества, учёт которого производится.

За время с 9 по 22 января немцы потеряли свыше 17.000 человек убитыми и несколько сот пленными.

В боях отличились войска генерал-полковника т. ЕРЕМЕНКО и генерал-лейтенанта т. ПУРКАЕВА.

Сергей Варшавчик, обозреватель РИА Новости.

Новый, 1942 год, советские солдаты встречали без традиционной елочки и новогодних поздравлений. Зато с хорошим праздничным настроением: враг бежит и, казалось, его надо только добить. Немцы отброшены от стен Москвы и почти всюду на советско-германском фронте вынуждены перейти к обороне.

Оптимистичное будущее

Майор Никандр Раздобрев, погибший в боях летом 1942 года, в письме к родным писал : «Новый год - 1942 год - мы встречали так, как никто никогда не встречал и, по всей вероятности, не будет встречать. Ровно в 24.00 фашистам в виде новогодних подарков полетели тысячи снарядов, мин и целый дождь пулеметных очередей. В общем, подарки мы им послали на славу. Будут, сволочи, помнить долго».

Подобные настроения царили и среди тех, кто сражался с врагом за линией фронта. Командир партизанского соединения, Герой Советского Союза Николай Попудренко, чья жизнь оборвалась в 1943 году, записал в своем фронтовом дневнике , что Новый Год его бойцы встретили в приподнятом настроении. По словам Попудренко, местное население «вместе с нами веселилось и радовалось тем успехам, которые имеет Красная армия в борьбе с фашизмом. 1942-й год будет годом окончательного разгрома немецкого фашизма и его системы во всем мире».

Общий настрой бойцов и командиров Красной Армии всецело разделяли и в Кремле. 5 января 1942 года состоялось расширенное совещание в Ставке ВГК для обсуждения стратегических планов на ближайшее будущее.

С докладом выступил начальник Генштаба маршал Шапошников, который доложил собравшимся не только план дальнейшего наступления на немецкие части под Москвой, но и очертил масштабы стратегического наступления на других фронтах. В частности, речь шла о прорыве и разгроме противника на Украине и в Крыму.

Недооценка сторон

Несмотря на серьезные опасения генерала Жукова относительно целесообразности проведения крупных наступательных операций сразу по всему фронту от Ладожского озера до Черного моря, Сталин утвердил план Шапошникова.

Как рассказал в интервью РИА Новости военный историк Вячеслав Дашичев, этот шаг руководства страны в начале 1942 года был непродуманным решением. «На тот момент еще не созрели условия для того, чтобы переходить в контрнаступление, которое можно было бы сравнить с контрнаступлением русской армии в 1812 году. И в итоге, наступление захлебнулось», - говорит собеседник агентства. Вместе с тем, Дашичев отметил, что обе стороны недооценили силы друг друга.

Гитлер рассчитывал на победу в скоротечной войне против СССР, Сталин же после первых побед под Москвой решил, что вермахт на грани окончательного поражения. Однако немцы в 1942 году были еще настолько сильны, что дошли до Кавказа и Сталинграда.

В своем дневнике начальник штаба верховного командования сухопутных войск вермахта генерал Гальдер за 2 января 1942 года писал, что на любой отход своих войск фюрер реагирует бурными сценами, упрекая генералов, что они «управляют армией парламентскими методами, не проявляя достаточной твердости».

Удар пальцами вместо кулака

Во исполнение директивы Ставки ВГК советские войска нанесли в десятых числа января ряд мощных ударов по немецким войскам. Из них самым успешным для Красной армии зимой 1942 года следует признать действия Северо-Западного фронта.

Несмотря на то, что в перспективе планировалось взять Смоленск (который в итоге был освобожден лишь в сентябре 1943 года), войска фронта с боями, наступая без достаточного запаса еды, по зимнему бездорожью, освободили от врага довольно большую территорию и охватили с севера Ржевскую группировку противника. Одновременно, под Демянском были блокированы 6 пехотных дивизий вермахта.

12 января командующий группой армий «Север» фельдмаршал Лееб обратился к Гитлеру с просьбой о выводе этих войск из намечающегося «котла», однако согласия на это не получил. Через несколько дней в знак протеста организатор блокады Ленинграда подал фюреру рапорт о своей отставке и практически тут же был уволен в запас.

Довольно успешно поначалу развивалась и наступление Западного и Калининского фронтов, перед которыми была поставлена задача расчленить и уничтожить основные силы группы армий «Центр» в районе Ржева и Вязьмы. После ожесточенных боев были освобождены города Можайск, Медынь, Сухиничи и ряд других. В итоге своих постов лишился ряд немецких генералов, среди которых командующий 4-й танковой армией Гепнер и командующий 9-й полевой армией Штраус.

Однако, выполнить поставленные задачи не получилось. По распоряжению Сталина 1-я ударная армия генерала Кузнецова была переброшена в район Демянска, где намечался крупный успех. Были переброшены с главного направления и некоторые другие армии. В итоге, вместо «кулака», который пробил бы оборону противника, получился удар растопыренными пальцами.

Новый командующий немецкой 9-й армией генерал Модель воспользовался этим и оперативно закрыл брешь в своей обороне западнее Ржева. Контратаковав, он взял в полу-окружение части 39-й, 29-й армии и 11-го корпуса Красной Армии.

22 января в состав Калининского фронта была переданы 3-я и 4-я ударные армии Северо-Западного фронта. Однако сопротивление немцев с каждым днем возрастало.

В итоге, наступление Западного фронта в составе 33-й армии и двух отдельных корпусов на Ржев успеха не имело. Начиналась страшная Ржевская мясорубка, которая продлилась с небольшими перерывами до конца марта 1943 года и стоила нашей армии, по официальным данным, около полумиллиона погибших, пропавших без вести и взятых в плен.

Силы иссякли

Наступление под Ленинградом войск Ленинградского и Волховского фронтов так и не привело к прорыву блокады города, не говоря уже о более амбициозной цели - разгрому группы армий «Север».

Нереальные цели и недостаточная подготовленность личного состава усугубились плохой координацией действий фронтов, а также непродуманными директивами Ставки.

Одним из таких скороспелых решений явился приказ ввести 2-ю ударную армию в узкую щель, пробитую в обороне врага. Через некоторое время это привело к трагической гибели армии, главком которой, генерал Власов, был взят в плен.

Ненамного лучше дела обстояли и на юге, где силами Южного и Юго-Западного фронта планировалось прорвать оборону немцев, выйти в тыл донбасско-таганрогской группировке и уничтожить, оттеснив к побережью Азовского моря. За две недели ожесточенных боев советским войскам удалось прорвать оборону противника и, продвинувшись почти на 100 километров, захватить плацдарм на правом берегу Северного Донца. На этом силы иссякли.

Еще южнее, на Керченском полуострове советские войска готовились нанести удар по севастопольской группировке вермахта. Однако 15 января немцы неожиданно начали наступление и захватили Феодосию, сорвав тем самым советские планы по деблокации Севастополя. Ставка решила укрепить группировку войск, выделив их в самостоятельный Крымский фронт и усилив свежими пехотными и танковыми частями. В качестве представителя Сталина на полуостров прибыл и армейский комиссар Мехлис, который в дальнейшем сыграл роковую роль для Крымского фронта, фактически подмяв под себя его руководство и взяв на себя командование войсками.

Бить англичан на суше и на море

В конце января активизировались боевые действия в Северной Африке. 21 января войска немецкого генерала Роммеля неожиданно перешли в наступление и захватили несколько селений, а к 29 января выбили британские войска из города Бенгази.

На фоне поражений своих генералов на Восточном фронте успехи Роммеля были особенно приятны Гитлеру, который наградил его орденом и присвоил звание генерал-полковника. Вскоре Роммель был назначен командующим Немецким Африканским корпусом.

Тем временем, январь 1942 года ознаменовался для японских войск новыми победами. Они вторглись в Голландскую Ост-Индию (богатую полезными ископаемыми) и захватили острова Борнео и Целебс. Параллельно развивалось японское наступление в Бирме, которая была на тот момент частью Британской империи - 20 января был захвачен город Тавой, 31-го - Моулмейн.

Еще один мощный удар ждал союзников на море. 27 января 1942 года в ходе сражения в Яванском море между японцами и объединенной эскадрой (в составе которой были корабли Голландии, США, Великобритании и Австралии), последняя понесла серьезные потери. Погиб и командующий ударным соединением контр-адмирал Доорман. В итоге поле боя осталось за японцами.

Решающие сражения Второй мировой были еще впереди.